Солнечный Остров
Шрифт:
– Да, кстати, твой почтенный родитель не собирается снова связать себя священными узами? Это помогло бы вашей семье сэкономить деньги. Я слышал, женщины определенных профессий в браке ведут себя весьма хорошо. Вот, скажем, твоя почтенная матушка – она, несомненно, положительно влияла на твоего отца. Я слышал, при ее жизни он вел себя примерно и на сторону не ходил. Несомненно, у нее были способности.
Смысл слов не сразу дошел до парня, кровь гулко застучала в его ушах. Ормат вскинул голову и посмотрел прямо в лицо князя. Чистое, снежно белое, оно было повернуто
Над плантацией пронесся гулкий вой сирены.
Князь резко развернул коня. Потный круп животного сбил Ормата с ног, так что парень прочертил борозду на сухой земле.
– Что-то быстро они, - пробормотал Сабан. – Ох, Ормат, извини, я так неловок. Слышал сигнал? Всем приказано собраться на центральной площади, так что поспеши.
Послав на прощанье ослепительную улыбку, князь пришпорил коня. Свита понеслась следом.
Когда стук копыт затих вдалеке, Ормат, встав на колени, сплюнул смешанную с землей слюну и резко, так что из глаз брызнули слезы, дернул себя за волосы.
– Успокойся, выкидыш собачий! Слышишь, успокойся! – он с силой ударил кулаком по каменной земле.
Сдавившие сердце тиски раскаленного гнева неохотно разжались.
– Он тебя испытывал, проверял на прочность. И ты испытание едва не провалил! Удобрял бы сейчас паучник, разлагаясь с положенной скоростью, и вся недолга. А теперь он решил, что ты подходящая дичь. Теперь начнется охота.
Неловко отряхиваясь, Ормат поднялся на ноги.
Нужно все взвесить и хорошенько обдумать. Время еще есть, спешить князь не будет. Он ведь любит растягивать удовольствие.
Глава 4
– Тебе не кажется, что это глупо? – улыбнулся Итай, оторвавшись от лежащей на коленях тяжелой стариной книги.
– Что глупо? – поднял бровь Лео, подцепляя со стоящего на ковре подноса кусок пальмового пирога.
Ребята по привычке устроились на полу, обложившись тугими подушками золотыми кистями. Хозяин комнаты – долговязый Итай Роумат – сидел в своей любимой позе, скрестив длинные худые ноги. Бьющие сквозь высокое окно солнечные лучи зажигали жаркие искры в медно-рыжей волне зачесанных на правую щеку волос.
– Тах фто глупо? – прошамкал Лео, весьма неаристократично набив рот сладкой тягучей мякотью.
– То, что ты только что сделал.
Привычный к порой посещающим друга неожиданным мыслям, Лео не стал кашлять и удивленного выкатывать глаза. Проглотив последние куски прохладной благодати, юноша тщательно вытер губы мягкой кружевной салфеткой:
– Ты имеешь в виду еду? – Лео философски закатил глаза. – Я сам порой замечаю, что принятие пищи отнимает
Итай тряхнул головой, так что медная волна отхлынула, обнажив на миг худую белую щеку с глубокой впадиной, словно вдавленной невидимым пальцем – след давнишней, так полностью и не изжитой болезни:
– Хватит дурачиться. Я имел в виду то, что ты сделал раньше – начертил вокруг подноса охранительный круг. Ты, что действительно веришь в каких-то там злобных духов, способных отравлять пищу? А даже если веришь, неужели действительно надеешься защититься от них, чертя круги над тарелками?
– Итай, - всплеснул руками Лео, - сколько раз я тебя просил – не начинай проповедовать, пока не доем десерт. Что значит «верю»? Ты думаешь – верховный князь, когда он облачается в одежды жреца, чтобы взывать к Рассветному воплощению Всеблагого, или деревенский староста, взывающий к Полуденному, действительно верят, что некое верховное божество внимает их мольбам? Это просто часть нашей культуры.
– И политики, - мрачно заметил Итай, переворачивая страницу.
– И политики, - покладисто согласился Лео, - что с того? Любой народ нуждается в цементе официальной религии. Для души каждый может выбрать что-нибудь свое. Мне, например, нравится секта Солнечного Луча.
– Ага, особенно тебе, наверно, нравятся их мистерии. А что, наркотики, девочки, мальчики – для души самое то.
– И нечего подобного, - запальчиво воскликнул, Лео оттолкнув поднос с остатками пирога, - у них очень интересное философское учение.
– Да, очень интересное. Мне тоже любопытно смотреть, как они изворачиваются, объясняя почему ими правят дети, в которых воплотилась «сущность луча». Детишек этих почти никому не показывают, зато вечно ссылаются на их волю. Очень удобная вера. Правда, слегка попахивает мошенничеством.
Лео уже открыл рот для гневного ответа, когда заметил, что губы Итая подрагивают от сдерживаемой улыбки.
– Опять меня дразнишь, - вздохнул Леомир, возвращая на прежнюю позицию поднос с пирогом. Взявшись за последний кусок, князь нарочито провел над ним охранительный круг. – Верю или нет… неважно – с незримыми силами лучше не шутить. Хочешь изменить наши порядки – начни воспитательную работу с Ульвэ. Она сама круги чертит, и счастливые колокольчики вешает, я видел. Кстати, об Ульвэ – ты уже с ней помирился?
Итай печально качнул головой.
– Я с сестрой не ссорился, а значит не могу и мириться. Просто сказал, что не буду брать у нее уроки фехтования, потому, что это совершенно бессмысленное занятие. Если Ульвэ из-за этого расстроилась… - Итай пожал плечами, - в любом случае, только она может отвечать за свои чувства. Я здесь бессилен.
Услышав про фехтование, Лео встрепенулся.
– Тебя ведь тоже Циклоп достает, верно? Я тут недавно на него наткнулся…
Его прервал запевший где-то под сводчатым потолком рассветник. Итай, чуть поморщившись, хлопнул в ладоши, и выходящая в коридор дверь открылась, наполнив комнату хрустальным перезвоном.