Солнечный удар

Линчевский Дмитрий

– Почему?

– Я же тебе объясняла, в другое место пойдет искать.

– Кого?

– Ее - любовь.

Эпилог

В участковом пункте милиции было жарко и душно. Полынцев чувствовал себя гусем в раскаленной духовке. Маленький кабинет медленно пропекал его распаренное тело до румяной кожицы. Расстегнув ворот рубахи, он со вздохом захлопнул служебный журнал, откинулся на спинку стула. Надоело. Тяжело после отпуска входить в колею. Такое

ощущение, что из леса на асфальтобетонный завод вернулся. В голове промелькнули яркие кадры недавнего отдыха: море, пальмы, пляж, красивые девушки. Впрочем, о последнем удовольствии можно было умолчать. Оно успешно пробежало стороной. Вот именно. А все, потому что идиот. Умный бы попользовался теми радостями, которые светили, а проблемы скинул, как 'щипач' кошелек. Дурак же, поступил наоборот. Кому рассказать - на смех поднимут.

Такая возможность незамедлительно представилась. Телефонный звонок истерично взвизгнув, залился стервозным писком.

– Полынцев слушает.

– Андрюха, е-мое, с приездом!
– раздался в трубке радостный бас коллеги Фокина.
– Поздравляю тебя с выходом на службу! А мы тут ждем, не дождемся, когда позовешь курортные фотки разглядывать.

– В пятницу вечерком подтягивайтесь, посидим, чайку попьем.

– Заметано! А чего такой кислый - простыл?

– Почему простыл?

– Ну, я в том смысле, что девчонки там местные, говорят, все насморком болеют, климат такой, ага. Семенов в прошлом году, по-приезду оттуда, месяц из вендиспансера не выползал.

– Да нет, здоров я. Не с чего было.

– Как это не с чего? А на фиг ездил?

Тут самое время было сказать: 'Раскрывать преступления', но пожалел себя, не стал хвастать ослиными ушами.

– Ну как, на фиг? Отдохнуть, на людей посмотреть.

– А чего тогда грустный такой, не влюбился часом?
– гоготнул Фокин.

– Пока не знаю, - честно признался Андрей.

– Ага, стало быть, в точку я попал. Значит так, к пятнице, что б все знал и друзьям подробно рассказал! Как понял меня, прием?

– Понял вас хорошо, к указанному сроку буду готов.

– Ну и добренько, - кхекнул приятель.
– До связи.

– Счастливо, - буркнул Полынцев, опуская трубку.

Полминуты посидев, он достал из стола черную кожаную папку. Порывшись в ее пухлом брюхе, вытащил на свет новенькую записную книжку с надписью 'курортный блокнот' на обложке. Листая страницы, снова взялся за телефон...

* * *

Юля, вернувшись после работы домой, без особого аппетита поужинала и прилегла на диван, почитать журналы. Месяц в руки не брала - нужно было срочно наверстывать упущенное, вливаться в русло последних событий. Отпуск закончился, начались пыльные будни: встречи, интервью, полосы, материалы и прочая газетная рутина. Куда деваться - отдых долгим не бывает.

–

Ты почему посуду за собой не вымыла?
– послышался из кухни недовольный голос матери.
– Кому оставила?

– Ну, мам, я не успела, у меня дел по горло.

– Я вижу твои дела - на диване с журналами валяться. А за домом кто смотреть будет, я, старуха?

– Какая же ты старуха, - подхалимским тоном прощебетала Юля.
– Тебе еще до пенсии, как до луны пешком.

– Лень вперед тебя родилась, доченька, - вздохнула мать.
– Ну, ничего, попадется муженек крутого нрава, запрыгаешь перед ним зайчиком.

– Что-то ты перед отцом не слишком высоко прыгала.

– Потому и бросил, что невысоко. А сейчас, рада бы, да не перед кем. Ты лучше скажи, почему тебе кавалеры после отпуска не названивают. В прошлом году не успела приехать, они уже все телефоны оборвали. Или не познакомилась ни с кем?

– Да ухаживал там один чудак, все большую любовь искал.

– Нашел?

– Не знаю, у меня не было.

Из кухни выглянула точная Юлина копия предпенсионного возраста.

– И, слава Богу. Прикипишь сердцем к какому-нибудь малохольному и будешь потом всю жизнь маяться. Мужа надо выбирать не по любви, а по состоятельности, по положению. Это самый правильный расчет - всегда будешь одета, обута, накормлена. А с этими искателями - одна беда.

– Да знаю, я мам, знаю.

– И красотой пользуйся, пока молодость позволяет. Это сильное оружие.

– Тоже знаю.

Мамаша удовлетворенно крякнула.

– Вот и молодец. А почему тогда квелая? Позагорала, отдохнула - летать должна, песни петь.

– А вот этого, уже не знаю! Что-то не летается мне и не поется. Иди давай, не мешай работать, у меня дел невпроворот.

Когда мать вновь загремела посудой, Юля взяла в руки глянцевый журнал. На первой странице красовалась яркая курортная фотография. Пальмовая аллейка, нарядная беседка, целующаяся парочка. Душа тоскливо заныла. Невеселый какой-то в этом году отдых получился, безрадостный. И, спрашивается, по чьей вине? Кто его таким противным сделал? Вот именно. Достав из сумочки записную книжку с надписью 'курортный блокнот', она протянула руку к телефону...

* * *

Длинный гудок на третьем куплете стих, и после секундной паузы в трубке послышался мягкий женский голос.

– Слушаю вас.

– ...

– Говорите же, я слушаю.

– Привет, Вика, это Полынцев.

– ... Привет, Андрюша.

– Что, зря позвонил, да?

– Нет, рада тебя слышать...

* * *

Юля уже четвертый раз набирала далекий сибирский номер. Но лишь короткие гудки были ей собеседниками. Занято, - твердили они без устали.