Солнечный ветер (сборник)
Шрифт:
Вторая забота — «Лебедев», который упорно преследовал его с разрывом в триста миль. Благодаря четырем крыльям, окружающим главный парус, русская яхта оказалась на редкость маневренной. Все повороты на околоземной орбите она выполнила сверхточно; правда, за такую маневренность пришлось расплатиться скоростью — двух зайцев сразу поймать нельзя. И Мертон надеялся сохранить преимущество на длинной прямой. Однако полной уверенности в победе не будет, пока «Диана» через три-четыре дня не пронесется над обратной стороной Луны.
И тут, на пятидесятом часу
— Алло, Джон,— небрежно сказал он, включившись в межъяхтенную сеть,— посмотри-ка, тебе, наверно, будет интересно.
Мертон подвинулся к перископу и включил предельное увеличение. В поле зрения, такой неправдоподобный среди звезд, очень маленький, но очень четкий, мальтийским крестом засверкал «Лебедев». Вдруг на глазах у него все четыре крыла отделились от квадрата в середине и ушли в космос.
Теперь, когда Марков набрал вторую космическую скорость и не нужно было больше терпеливо кружить по околоземной орбите, копя кинетическую энергию, он сбросил излишнюю массу. С этой минуты «Лебедев» почти неуправляем, но это неважно, все сложные маневры позади. Все равно как если бы какой-нибудь яхтсмен прошлого намеренно освободил лодку от руля и тяжелого киля, зная, что дальше его ждет попутный ветер и тихое море.
— Поздравляю, Дмитрий,— сказал Мертон в микрофон.— Ловко сделано. Но этого мало, все равно ты меня не догонишь.
— Это еще не все,— услышал он в ответ.
В самом деле, на последнем, прямом участке Дмитрий может обойтись без второго пилота.
— Вряд ли Алексей обрадуется,— заметил Мертон,— И ведь это против правил.
— Да, Алексею придется поплавать десять минут одному, пока его не подберет коммодор. А что до правил — в них ничего не говорится о численности экипажа. Уж ты-то должен это знать.
Мертон промолчал; исходя из того, что ему было известно о конструкции «Лебедева», он торопливо обрабатывал новые данные. Закончив вычисления, Мертон убедился, что исход далеко не решен. У самой Луны «Лебедев» его догонит.
Однако судьба гонок уже определилась в девяноста двух миллионах миль от трассы.
На Солнечной обсерватории номер три, внутри орбиты Меркурия, автоматические приборы записали весь ход вспышки. Внезапный взрыв превратил сто миллионов квадратных миль поверхности Солнца в бело-голубое пекло, рядом с которым остальной диск словно померк. Из бурлящего ада, крутясь и извиваясь, будто живое существо, в созданном ею же самой магнитном поле вырвалась струя плазмы. А впереди нее со скоростью света мчалась, предупреждая, волна рентгеновского и ультрафиолетового излучения. Она достигнет Земли за восемь минут и вреда не причинит. Иное дело заряженные атомы, летящие следом со скоростью всего четыре миллиона миль в час. Через сутки они окутают смертоносным облаком «Диану», «Лебедева» и сопровождающий отряд.
Коммодор откладывал решение до последней минуты. Даже когда струя плазмы прошла орбиту Венеры, еще была надежда, что она не коснется
Вздох разочарования пронесся по всей Солнечной системе. «Диана» и «Лебедев» шли почти рядом на полпути между Землей и Луной, но никто так и не узнает, какая яхта лучше. Болельщики будут спорить годами, а в историю войдет короткая запись: «Гонки отменены из-за солнечной бури».
Получив приказ, Джон Мертон расстроился так, как не расстраивался с самого детства. Сквозь завесу лет отчетливо и ярко пробилось воспоминание о десятом дне рождения. Ему была обещана модель — точное повторение знаменитого космического корабля «Утренняя звезда»; несколько недель он представлял себе, как будет ее собирать, где повесит в своей комнате. И вдруг, в последнюю секунду, слова отца: «Прости меня, Джон, слишком уж дорого. Может быть, к следующему дню рождения...»
Спустя полвека, прожив славную жизнь, он снова был убитым горем мальчишкой.
А если не подчиниться? Пренебречь запретом и идти дальше? Пускай отменили гонки, его перелет войдет во все отчеты и будет долго вспоминаться.
Нет, это хуже глупости — это самоубийство, к тому же очень мучительное. Джон Мертон видел агонию людей, пораженных лучевой болезнью, потому что отказала магнитная защита их кораблей. Слишком дорогая цена...
Он переживал не только за себя, но и за Дмитрия Маркова. Оба заслужили победу, но она никому не достанется. Пусть человек научился запрягать лучи светила и мчаться к рубежам космоса — спорить с разъяренным Солнцем ему не дано.
В пятидесяти милях за «Дианой» катер коммодора уже подошел к «Лебедеву», чтобы снять капитана. Унесся вдаль серебристый парус: Дмитрий обрубил снасти, и Мертон вполне понимал его чувства. Маленькая капсула будет доставлена обратно на Землю, может быть, даже еще раз пойдет в дело, но паруса делались только на один рейс.
Можно нажать кнопку катапультирующего устройства и сберечь спасателям несколько минут. Но это было свыше сил Мертона, он хотел до последнего оставаться на суденышке, которое так долго было частью его грез и его жизни. Могучий парус, развернутый под прямым углом к Солнцу, развил предельную тягу. Он уже давно вырвал яхту из объятий Земли, и «Диана» продолжала наращивать скорость.
Внезапно его осенило. Он знал, что делать. Ни сомнений, ни колебаний; Джон Мертон в последний раз обратился к вычислительной машине, которая помогла ему пройти половину пути до Луны.
Закончив вычисления, он завернул вместе бортовой журнал и скромное личное имущество. С трудом (разучился уже, да и не так-то просто справиться с этим в одиночку!) Мертон влез в аварийный скафандр. Он как раз закрыл окошко гермошлема, когда радио донесло голос коммодора.
— Через пять минут подойдем к вам, капитан. Обрубите парус, чтобы нам не запутаться.