Солнечный зайчик
Шрифт:
– Ну что ж, отвернитесь, что ли и не поворачивайтесь, пока я не скажу.
– Хорошо, только я уже все видел.
– Знаете, что лучше не это… видели и видели.
Миша отвернулся.
– Можно!- проговорила она минуту спустя.
Она сидела на кровати, прикрывшись одеялом до самого подбородка, и выглядывала как мышонок из норки.
– Возьмите, пожалуйста, - проговорила она с виноватой улыбкой и подала ему намоченное белье.
– Ну, я пошел.
– Только не сбегите.
– Да нет девушка, как вас кстати зовут?
– Юля!
– А меня Миша.
–
– Не говорите. Обстоятельства.
Он вышел и скорым шагом отправился к реке. Стирка не заняла много времени, а вот отжать хорошо джинсы было делом не легким.
– Ну, вот и все! Получайте - проговорил он бодрым голосом, когда вернулся.- Мокроваты, конечно.
Юля с благодарной улыбкой рассматривала его работу.
– Молодец! Постарались. А вы совсем и не старый.
– Ну и не молод. У меня дочке уже восемь лет. Все сам стираю, вот наловчился.
– А где же мама девочки?
– Нет мамы.
– Что случилось?
– Случилось, - уклончиво ответил Миша, - мы уже три года одни.
– Не трудно? – Юля с любопытством разглядывала его.
– Бывает по-всякому. Вот еще что,- продолжил Миша,- вы бы плавочки одели, я их хорошо отжал, и мы бы с вами в две руки попробовали получше джинсы отжать.
– Хорошо, - сразу согласилась Юля, и сделала ему жест, что бы он отвернулся. Миша отвернулся, но в черном стекле неясно видел, как она быстро скинула одеяло, вступила сперва одной ногой, потом другой в плавочки и ловко высоко натянула их на живот.
– Пойдемте!- сказала Юля и взяла тяжелые мокрые джинсы.
Миша пропустил ее впереди себя. Глаза его невольно опустились вниз под короткую до пояса блузку девушки. Ее половинки ног при ходьбе поднимались и опускались в такт шагам. Мокрая узкая полоска стрингов превратившись в веревочку, почти скрылась в округлостях и ничего не скрывала. У него вновь перехватило в горле. Они вышли во двор и туго в четыре руки еще на раз отжали брюки девушки.
Вернувшись, Миша включил масляный пластинчатый обогреватель. Неторопливо разглаживая, приладил к нему как мог джинсы. Он все делал тщательно, без спешки и добротно. Только убедившись, что все получилось, он обернулся к Юле. Она улыбалась, глядя на его большие руки, на его работу, на него самого.
– Вы наверно очень хозяйственный и надежный по жизни,- сказала она, не переставая лучисто улыбаться одними глазами,- я уже верю, что у нас все получится.
– У нас маньяков это бывает,- в ответ пошутил Миша.
– Миша,- впервые назвала она его по имени, и в голосе ее читалась ласка и нежность,- ну какой же вы маньяк. Вы просто добрый и хороший. Как вы мне там сказали, «Милая девушка! Здесь нельзя это делать!»,- она раскатисто и громко засмеялась. Я пружу на всю катушку, а вы: «Милая девушка!». Я так растерялась, остолбенела от неожиданности.
Миша молча, улыбался, гремел стаканами, доставал печенье, ставил чай.
– Что-нибудь расскажите о себе?- Сказала просто для того, что бы продолжить разговор.
– Могу. Вам могу.
– Почему именно мне?
– Мы с вами что, увиделись
– Не знаю, я наверно не забуду никогда, - шаловливо играя глазами, проговорила Юля
– Случай да! А меня что помнить?
– Ну, вы же мой спаситель!
– Ну и я же вас подвел под монастырь, - в тон ей ответил Миша.
– Что да! То да! Но вы, же не специально, хотя смотрели, то вы на меня как-то так… помнится не по монастырски.
Миша смутился и тяжело вздохнул.
– Ну, давайте уж чаю,- проговорила она примирительно.
Они пили чай, и он украдкой смотрел на девушку, как она пухлыми губами аккуратно надкусывала печенье, прихлебывала, обжигаясь, горячий чай. Ресницы ее при этом смешно дергались. Сложив в трубочку губы, она дурашливо и громко дула на него и изредка лучистые глаза ее обращались к нему. «Совсем ребенок!» Отметил про себя Миша и опять тяжело вздохнул.
– Да! Вы так и не выполнили свое обещание, - сказала Юля, когда они закончили чаепитие.
– Какое?
– Ну как же! Рассказать о себе.
– Да, пожалуйста, родился в таком–то году, не крестился….
– Так, так! По порядку, не перескакивайте, в каком году?
– Ну, в общем, мне тридцать два года. А выгляжу так, видите сами, пожарным был. Жилой дом горел. Начальник и люди сказали, что в доме никого нет, а мне почудился крик. Мне говорят, не лезь, а я полез. Начальник запретил, я все равно. И никого там действительно не было, как потом выяснилось. Может кошка, какая. Не знаю. Я ясно слышал крик. В огонь кинулся, пока туда сюда, балкой от перекрытия меня и оглушило. Меня спасали, еще двое. Они тоже пострадали, но не так сильно. В общем как вылечился я, меня по-тихому и уволили. Мол, сам виноват и других подставил. Пенсию небольшую, правда, назначили. Пенсионером стал, еще тридцати не исполнилось. Ну а потом все просто. Жена еще в больницу ходила, я все понял. Не нужен я ей стал. Лицо тогда еще хуже было! Во-о-от! – Миша тяжело и протяжно вздохнул. Пожалуй, и все! Что еще рассказать?
– А девочка, как ее зовут?
– Настя. Настя осталась со мной. Жена уехала в Москву на курсы повышения квалификации и не вернулась. Официально мы не разведены.
– И не слуху, не духу?
– Звонит раз год на день рождение Насти. Недавно прислала недорогой сотовый телефон ей в подарок. Она его из рук не выпускает, всем говорит «Мама прислала!». Даже коробочку из под него видел, гладит и что-то шепчет. Конечно, девочке нужна мама.
– И сколько так по времени?
– Уже три года.
– А если она вернется?
– Не знаю.
– Примите ее?
– Не уверен. Понять могу. Простить не знаю. Особенно в отношении дочери.
– Да лучше бы я не спрашивала,- с грустью в голосе проговорила Юля,- сразу и у вас и у меня настроение упало.
– Мне не привыкать.
– Так вот живешь, живешь, а один шаг и все. Ну что там мои злополучные штаники? Подсохли немного? Давайте. Пойду я.
Она сняла подсохшие горячие джинсы.
Миша отвернулся и уже не смотрел в черное окно, не искал глазами отражение девушки.