Солнышкин у динозавра

Дорогой друг, ты знаком из прежних книг с приключениями Алёши Солнышкина и его спутников — Перчикова, Челкашкина, Борщика... тебе знаком капитан Плавали—Знаем и Стёпка-артельщик, который застрял с миллионером Хапкинсоном в арктическом айсберге.

Эта книга — продолжение их самых курьёзных невероятностей.

Вперёд, дружок!

СТРАННЫЕ СОБЫТИЯ НА ТРОПИЧЕСКОМ ОСТРОВЕ

Если бы на песчаном берегу крохотного тропического островка в тот летний день находился хоть один живой человек, он с изумлением, а может быть, и долей суеверного страха наблюдал бы поразительную, а точней даже, фантастическую картину.

Над островом поводили плавными листьями томные пальмы, среди лиан и орхидей, почёсываясь и небрежно швыряясь изумрудными перьями, переругивались ошалелые от жары попугаи. Рисуясь друг перед другом, вдоль берега сновали умницы- дельфины и вспыхивали стайки летучих рыб.

А от горизонта, подталкиваемая лёгким ветром и широкими океанскими волнами, медленно приближалась к берегу фантастическая ледяная глыба.

Пошевеливаясь в воде и излучая сияние, как огромный ледяной мамонт, она продви-

галась и продвигалась, потом тихо развернулась вокруг себя, качнулась и грузно ткнулась в дно.

В тропическую жару плеснуло приятной прохладой, и навстречу ей метнулись одурелые от зноя чайки, но тут же испуганно споткнулись и шарахнулись во все стороны.

Верхушка льдины натужилась, треснула, и из неё, то сжимая, то расправляя пальцы, появилась самая настоящая человеческая рука! За ней высунулась другая. Потом, по- собачьи отряхиваясь, возникли две меховые шапки,.а следом и две головы. Они захлопали заиндевелыми ресницами, подтянулись вверх и неожиданно ткнулись друг в друга удивлёнными носами. От шапок клубами поднимался пар, топорщился мех. И по мере того, как подтаивал лёд, фигуры начинали двигаться, вертеть шеями, а из их глоток стали выле тать какие-то клокочущие звуки. Цепляясь друг за друга, они уселись на края льдины и наконец, освободив ноги, съехали вниз.

Казалось, из огромного мамонта вывалились два мохнатых сонных мамонтёнка средней величины и стали изумлённо всматриваться в окрестности.

Один из них попытался сбросить с себя куртку, и на шее у него брякнула целая гирлянда из заиндевелых сарделек. Повертев глазами, а потом и головой, он прокашлялся и проговорил:

— Кхе-кхе... хотел бы я знать, для чего вы меня так трясёте и зачем сюда затащили?

На что второй ответил вопросом:

— Я вас? Но, кажется, мистер Стёпка, это вы трясёте меня! И вообще, по-моему, мы оба держим и трясём друг друга...

— Да, странно... Так мы что, дерёмся или братаемся, будто родные?..

— Не знаю! — сказал маленький в очках с крючковатым носом. — Точней, не помню!

Видно, промёрзшие мозги у обоих ещё не совсем оттаяли и мысли никак не хотели трогаться с места ни в ту, ни в другую сторону.

— Хе-хе... — вздохнул рыжий

пришелец, которого назвали Стёпкой. Потом, повертев глазами так, что из них сыпанули искорки льда, и стащив с ног унты, он собрался было сбросить с шеи сардельки, но, подумав, оставил их и, пошатываясь, пошёл по берегу.

Пройдя по горячему коралловому песку сотню метров, он остановился перед каким- то странным каменным изваянием... Изваянный из прозрачного алого сердолика невысокий щуплый человек с остреньким носом обнимал одной рукой красноносого дельфина, а в другой держал что-то вроде молнии или гарпуна.

Потихоньку отогреваясь, мамонт по имени Стёпка подвинулся к нему, обошёл кругом, ощупал и, потирая потихоньку лоб, вдруг сам себе сказал:

— Кхе-кхе... Не знаю, отчего я был ледяным.. . Но вот отчего Перчиков стал каменным? Отчего же? Не пойму!

Конечно, если не самый серьёзный, то просто внимательный читатель уже сообразил, что к весёлым берегам тропического острова прибило льдину с вмёрзшими когда-то в неё известными Стёпкой-артельщиком и директором фирмы холодильных установок доктором Джоном Хапкинсом. Ничего удивительного в том, что они вмёрзли, не было, но в том, что они размораживались живыми, присутствовала, конечно, если не тайна, то какой-то секрет, неизвестный даже самому главе фирмы холодильных установок.

А то, что они размораживались почти благополучно, было бесспорным фактом.

Ханкинс вертелся в волчьей шкуре, ощупывая себя с ног до головы, и всё ещё дрожал. Это бывает при резком переходе из одной температуры в другую, но слух его уже отходил и начинал различать шелест пальм и даже весёлые переговоры любопытных волн.

Он видел, как ярко горят цветы, отсвечивают изумрудные листья и мелькают цветные махаоны. А уж как ярко вспыхивают три золотых зуба во рту его хихикающего компаньона, он различал отлично.

Только память у того и другого приходила в порядок гораздо трудней. Они никак не могли вспомнить, по какой причине так долго сидели в льдине, вцепившись друг в друга или друг друга обняв. Возможно, через какое-то время получше прогретая память вернула бы их к подлинной причине схватки, если бы не одна маленькая случайность.

Отряхивая мокрую шубу, Хапкинс запустил руку в карман и, к собственному удивлению, вытащил из него маленький транзисторный приёмничек! Он повернул регулятор — и вдруг к шуму океанского прибоя прибавились тихий шелест, осторожное потрескивание и дал ёкая-далёкая, но прямо- таки постукивающая каблучками самба, на которую тут же обернулся млеющий под солнцем артельщик.

Он уже разделся до плавок и, подтянув несколько отощавший живот, ходил рядом по песку и вспоминал, вспоминал, вспоминал...

Вспоминал глазами, ушами, носом!

Казалось, даже пятки, ступавшие по горячему песку, тоже кое-что вспоминали. Им вспоминалось, что они когда-то уже бегали от кого-то по этому жаркому песку и шлёпали по этой чмокающей воде... И этот остров, вздрагивающий, будто под ногами бегемота, — хе-хе! — был ему, бесспорно, знаком! Но одна мысль — как он оказался в льдине?! — перебивала Стёпке все воспоминания.

Он уже открыл рот и собирался подступиться с этим вопросом к директору фирмы.