Соло для 'калаша'

Мальцев Сергей Евгеньевич

– Ну! Это моя работа, дорогой.
– Новиков нетерпеливо потянулся к рюмке.
– Если ко мне перестанут ходить, я живо по миру пойду.

"Ага, как же - пойдешь..." - подумал Кабан.

– Таких специалистов, как я, в губернии нет. Только в Москве. Да пара в Питере. Сейчас модно торговать нефтью да строить финансовые пирамиды, а работа с антиквариатом - дело кропотливое, - Новиков икнул.
– Нынешняя молодежь стремится к быстрым деньгам...

– Быстрые деньги, медленные деньги, - Кабан тоже изрядно окосел, деньги, они

и в Африке деньги.

– Деньги деньгам - рознь, - возразил антиквар.
– Я свои деньги умом нажил, а не с помощью папы-начальника или бицепсов. Умо-о-ом!
– повторил он и для наглядности энергично постучал пальцем по лбу.

– У вас что, в магазинах спрашивают, каким образом вы бабки нажили? Чушь какая-то!
– Кабан, излишне распалившись, плюнул прямо на пол.

– Но-но!
– Новиков погрозил собутыльнику пальцем.
– Ты не очень...

Кабан ступней затер плевок.

– Мы отклонились, - антиквар вновь наполнил рюмки, - если на меня нападут, вы гарантируете, Слава, что я останусь жив?
– Осоловевшие глаза его смотрели больше с любопытством, чем с тревогой.

– Сто процентов, - соврал Кабан и незаметно потер бледный шрам на шее след одной из разборок.
– У нас хорошая позиция, - он вынул из-за пояса пистолет, - и вот, "волына". Смык-смык, и все дела...

– А если у них автомат?
– наивно предположил Новиков.

– А если гранатомет?
– съехидничал охранник.

– Бросьте ваши шуточки!
– обиделся антиквар.
– Я вам деньги плачу.

– Не бойтесь, - уверенно сказал Кабан, - ничего с вами не случится.

Они выпили еще.

– Скажите, Слава, а что означает эта татуировка?
– Новиков ткнул в розу, выколотую у Кабана на предплечье.

– Не трогай - уколю.

– Интересно, вот не подумал бы...
– антиквар был уже совсем пьян.
– Вы сами ее себе накололи?

Кабан улыбнулся.

– Этим занимаются мастебойцы.

– Кто?

– Ма-сте-бой-цы, - по слогам повторил Кабан.

Новиков посмотрел на свет пустую бутылку и, отбросив, потянулся за второй...

На столе у Сажина лежала внушительная стопка свежих каталогов практически всех престижных мировых аукционов.

Лондон и Женева, Париж, Нью-Йорк и Вена зазывали обладателей толстых кошельков приобретать "только сегодня и только у нас" практически все: от ночного горшка европейского монарха до полотка выдающегося мастера.

Сажин, машинально перелистывая красочные страницы, слушал доклад своего помощника.

– ...В последнее время наблюдается насыщение западного рынка недорогими иконами, наградами советского периода и коммунистической атрибутикой, Глеб говорил медленно, тщательно подбирая слова.
– Сохраняется спрос на данную категорию предметов на Ближнем Востоке и в Юго-Западной Азии. Заметно сократился рынок наград внутри страны. Думаю, это направление входит в стадию полнейшего истощения.

– Да, к этому шло, -

согласился Сажин.

– Мастерская по подделке полотен живописцев закончила работы по Тверскому музею. С одним из работников музея установлен контакт: в ближайшее время оригиналы будут подменены.

– Что там у нас интересного?

– Голландские живописцы, Шагал...

– Да, да, припоминаю. По-моему, на все полотна уже есть покупатели?

– Так точно.

– Продолжай.

– Посредники "хитников" из Малышевской копи предлагают драгоценные и цветные камни по вполне приемлемым ценам.

– А что говорят наши ювелиры?

– Кое-что для подделки окладов выбрать можно.

– Тогда распорядись, чтобы закупали.

– Переговоры со служителями культа о подмене икон окончательно зашли в тупик. Многие догадываются, что Александр Мень - наших рук дело, и поэтому наотрез отказываются идти на контакт.

– Да, доставил он нам хлопот своей дотошливостью!
– Сажин зло нахмурился.
– Шуму-то поднял на всю Москву: "Иконы в храмах не подлинные!" Сидел бы себе тихонько, книжонки свои писал... так - нет. Как отрезало - ни одной стоящей иконы который год подменить не можем, - он, как бы не соглашаясь с поступком священника, помотал головой.
– А время идет...

– Может, прекратить попытки?

– Ни в коем случае! Должен, должен быть Иуда...
– Сажин задумался. Христа за тридцать сребреников продали, а уж доски-то с его ликом чего не продать.

– Однако не продают, - напомнил Глеб.

– Пока, - уточнил Сажин.

– Приобретено две установки для старения материалов в ультрафиолете, Глеб коротко кивнул головой и закрыл папку.
– Все.

– Кстати, видеокамеру в гостиной Косарева заменили?

– Да. Пришлось, пока его не было дома, вскрыть дверь. Теперь резкость изображения в норме.

– Не нравятся мне все эти новшества.
– Сажин встал и, подойдя к камину, провел ладонью по гладкому мраморному порталу.
– Слишком много возни: камеру установи - раз, человека на монитор - два, бригаду на выезд - три. Не много ли на одного оценщика?

– Вы же сами знаете, Косарев один из лучших оценщиков страны, деликатно напомнил Глеб.
– Если бы он дал согласие работать на нас, то вся эта катавасия не потребовалась бы.

– Нужно было запугать, сломить... купить, наконец.

– Пробовали - интеллигент старой закваски: глаза от страха из орбит лезут, а все на своем - нет, и все.

– Дерьмо собачье! Кому в наше время его интеллигентность сдалась!

– За последний месяц наблюдения мы вышли через Косарева на три редкие вещи. Одна Библия Гутенберга чего стоит!

– Это верно... Кстати, Ладис еще не звонил?

– Пока нет. Его парни выехали только вчера. Думаю, через пару дней явятся.

– Держи меня в курсе этого дела.
– Сажин посмотрел в окно, солнце уже почти село.