Соло На Два Голоса

Шпиллер Катерина Александровна

Когда он решил ехать в Штаты, когда так удачно и стремительно повернулась судьба и ему предложили грант (он биолог и, как выяснилось, очень способный и перспективный), я ни словечка не сказала против! Но если кто-то думал, что не рыдала потом три дня и три ночи, уткнувшись в подушку, которую после пришлось выбросить, потому что она вся насквозь пропиталась слезами и соплями, то этот кто-то - дурак.

В аэропорту, когда Дениска должен был идти на посадку, он никак не мог отцепиться от моих рук, которые мял в своих громадных ладонях, и бормотал, будто бредил: "Мама, мама, мамочка, мама! Как же я тебя оставляю? Мама, мама, мамочка... Разве так можно? Мама, мама..."

Мне кто-то будет что-то такое рассказывать про любовь, которой я якобы не знаю, поэтому

живу "не как все люди" и люблю одиночество? А что знаете про любовь вы? Вы слышали когда-нибудь это "Мама, мамочка, как же я тебя оставляю?". Да девяносто процентов "правильных мам" на этой планете такого даже представить себе не могут! Да-да, как раз из тех, кто любят в доме детский смех, запах пирогов и большое субботнее застолье. Декорации любви. Уж такие декорации! Но не затерялась ли она сама, любовь эта, - и навеки!
– во всём блеске столового семейного серебра?

Кстати, для меня есть один безусловный тест на совместимость. За всю мою жизнь его прошёл только Денис. Испытание под названьем "право на слёзы". Близкие люди друг от друга всегда устают - хотя бы временами. Даже эти, которые с пирогами и вечным праздником семейных ценностей и первобытным страхом перед понятием "одиночество". Но ведь и у них бывает - вдруг кончается лимит на общение, случается перегрев социальных экстравертных систем и включается сигнальная лампочка "дайте мне побыть одному". Дайте отдохнуть, дайте тишины, дайте часик покоя. Естественно, иначе их разорвёт, сломает чужая энергия, топчущая копытами их собственную.

Кроме того, близкие люди знают друг друга до кончиков мизинчиков, все их привычки, манеры и пристрастия. И иногда они, эти манеры-пристрастия, внезапно могут раздражать или просто надоесть. Ну, или минутка такая нехорошая случилась, а любимый муж - любимый же!
– как обычно, деликатно рыгнул после плотного, с любовью приготовленного и весьма затейливого обеда. И любящая, добрая, дивная, терпеливая, самая лучшая в мире жена вдруг захотела надеть ему опустевшую тарелку на голову. А сверху постучать половником. Да так постучать, чтобы тарелка раскололась пополам, а ещё лучше - разбилась на мельчайшие кусочки, и пусть бы он, сука, моргал своими гляделками и отплёвывался от фарфоровой крошки, козлище рыгающее! Он что - не может сдерживаться? Почему я могу?

Потом это пройдёт, даже быстро пройдёт, всё станет по-прежнему мило, нежно и по-хорошему сентиментально. Но ведь бывает. Это только в святочных историях такого фу-фу быть не может, а в живой человеческой жизни обычные люди, не ангелы, могут и на кухонный нож бросить весьма многозначительный взгляд, когда "любимая вторая половина" не смыла в ванне после себя волосы, пришла поговорить о завтрашних планах с вонючей зелёной маской на физиономии (от мимических морщинок! Дебилка страшная!), ночью снова курила в сортире, бычок так и плавает (ну, холодно было на балконе, слишком холодно, что ты орёшь?). И ведь в девяти случаях из десяти все любящие терпят. Скрипнут зубами и перетерпят, срываются, уже когда совсем что-то не так или дурная минута. На терпении и построено это самое семейное традиционное счастье. На порой адском терпении и умении заглотнуть обратно грубое слово, удержать руку от удара. Можно получить на этом деле тромб или сделать первый уверенный шаг к инсульту (кто знает?), зато в данную, конкретную минуту сохранить в доме и меж любящими людьми мир и благодать.

Так вот... Мой личный тест на совместимость близких очень прост. Называется "мне надо поплакать". Иногда на меня находит, особенно после просмотра каких-нибудь душещипательных киношек. Про животных, не дай бог. Или страшных фильмов, к примеру, про войну, про нацизм, про сталинизм и то время. Как ударит под дых кадрами боли и страданий, согнёшься пополам, и польётся из глаз и из носа, как у царевны Несмеяны. Иногда даже с подвыванием выходит, когда уж очень, очень больно: например, кино снято безжалостно и натуралистично. Да ещё музыка положена какая-нибудь а-ля Нино Рота. У близких или тех, кого мы таковыми считаем по ошибке, бывают три реакции, из которых

правильная только одна. Одна реакция, подлая и много чего рассказывающая про отношения в этом доме: нет реакции. Ты рыдаешь, а тот самый "близкий" просто не реагирует никак, вот совсем, лишь слегка голову повернёт и плечиком дёрнет: мол, смотреть мешаешь. Лично мне одного раза хватает, чтобы понять: с этим человеком мы не только не близки, но даже плохо знакомы. И почему я так обижаюсь на подобное? Да по той простой причине, что адски не люблю чувствовать себя униженной и оскорблённой, а в ситуации, когда ты рыдаешь, а на тебя дёргают плечиком, ощущаешь себя какой-то нищенкой, сидящей на тротуаре с табличкой на груди "очень хочется кушать", и ещё громко рыдаешь для усиления эффекта трагедии. Тех, кто меня унижает, я ещё прощать не научилась. Не доросла до высоты понимания. Кстати, ситуация с дёрганьем плечиком - это история про моего первого мужа, Денискиного папу. Сейчас сделаю себе узелочек-пометочку, что нужно будет вернуться к первому мужу... А то ведь сейчас унесёт меня на волнах моей памяти так далеко, что потом и не вспомню. (Узелок: реакция номер один и первый муж).

Реакция вторая, особенно мерзкая, на мой вкус. Дикое раздражение, порой смешанное с брезгливостью и отвращением.

– Чего ревёшь? Совсем сдурела? Да прекрати выть, идиотка!

Может, кто-то углядит в этом большую любовь, в которой меня так страстно и регулярно уверял мой последний муж (не забыть и про него потрындеть!), но я не оценила. Вернее, оценила иначе. Именно после подобных, похожих ситуаций, случавшихся у меня с этим мужчиной, моё отношение к нему начинало ощутимо и неуклонно меняться: от вроде как любви, принятия и нежности, несмотря на все его закидоны, к недоверию, последовательно приводившему к отвращению. Шаг за шагом, но приводившему. Как раз именно под влиянием этого я всё заметила и всё поняла про него. Всё. До донышка. Что ж, в каком-то смысле, да здравствуют честные реакции: они помогают нам разглядеть партнёра под моим любимым аппаратом: рентгеном.

И реакция третья. Денискина.

...Мама расплакалась, мама сидит перед телевизором, скрючившись, теребит ворот своей кофты и горестно покачивается. Её физиономия мокрая и скукоженная, глаз не видно уже совсем, подбородок дрожит. Дениска подходит к маме, крепко-крепко её обнимает, утыкается носом в плечо и говорит:

– Бедная моя мамочка, как я тебя понимаю! Так жалко, так жалко! Не плачь, мамочка, мне тебя ещё больше жалко, чем тех, в кино! Ма-а-а-а-ма, ты такая добрая, хорошая у меня, как я тебя люблю! Не плачь, пожалуйста!

Ну, примерно так... Могут быть и другие варианты слов и объятий. Но главное здесь - само отношение. Оно, вот такое, единственно правильное, единственно возможное, если мы говорим о любви. Всё остальное - ложь, лицемерие и жестокость.

Поела, выпила кофе... сбросила посуду в посудомойку. Посуду - умора! Одна чашка, ложечка и вилка. На полную загрузку моя машинка заполняется не менее чем дня за три-четыре. Удобно. Выгодно.

Пойду вернусь в подушки - ещё попишу. Есть пока запал...

КАК СВЯЗАТЬСЯ С МОИСЕЕМ

– Ох, совершенно нечего смотреть, поганое кино показывают в полётах, - донеслось до меня тихое ворчание соседки. Видимо, она собралась посмотреть развлекательную программу, но репертуар фильмов не устроил. Фильмы, кино... Моя страсть и моё спасение в детстве и отрочестве.

С детства я смотрела всё, что шло в московских кинотеатрах, навалом, без разбора, лишь бы смотреть кино. Разумеется, увидела кучу фильмов совершенно мусорных, бездарных, дурных - и наших, и зарубежных. Зарубежных бездарных было поменьше - всё-таки тогда, при совке киноимпорт тщательно отбирали не самые глупые и вполне образованные люди. Несмотря на клыкастую параноидальную цензуру и рогатки совка, всё-таки откровенную халтуру, даже идеологически "правильную", нам редко подсовывали. Порой проскакивало нечто плохонькое, но всё же чаще зарубежка была качественная.