Соло
Шрифт:
Скальный островок позади значительно уменьшился, но основание вершины, в направлении которой он шел, казалось, не приближалось. Прошло около часа, прежде чем он наконец достиг основания. Островок к тому времени превратился в небольшое темное пятно. Теряясь в непривычном масштабе, он разглядывал, задрав голову вверх, неприветливого цвета стену, острое ребро и сожалел, что не потрудился хорошо ознакомиться в лагере с картами и описаниями района и не захватил бинокль. Одна из простых по виду в цирке вершина казалась логичным выбором для завтрашнего восхождения. Он не был уверен, что правильно оценил длину ребра в пятьсот метров и что кулуар, ведущий к перемычке, пригоден для спуска. Подстегиваемый беспокойством за Монету, сомневающийся, он вернулся обратно к островку. Потерянного
Утром, подкрепленное плотным завтраком и видом чистого неба, нетерпение без труда победило осторожность. Он устроил Монету в рюкзаке, не теряя времени подошел к отмеченной вчера вершине, преодолел некрутой ледовый склон и достиг основания ребра. Ощущение масштаба вернулось. Прямое, крупноблочное ребро хорошо просматривалось впереди. Он увидел, что переоценил вчера его сложность и, возможно, протяженность. Передвигаясь временами даже без помощи рук, он быстро достиг первого плеча ребра и оттуда разглядел казавшийся уже вполне невинным кулуар для спуска. Через пару часов, в отличном настроении, они с Монетой расположились вольготно на просторной площадке вершины. Проглядывающее сквозь белые облака солнце приятно грело их и оживляло утративший свою неприветливость ледовый цирк. Одна из торчащих вокруг больших вершин закрывала собой Стену. Он вполголоса обсуждал достоинства вершин с Монетой и не сомневался, что проведет в этом районе все лето.
Они спустились в тот же день в полупустой лагерь. Команда и съемочная группа еще не вернулись из-под Стены. Обрадовавшаяся траве Монета снова принялась гоняться за сурками. Он провел следующий день за картами и описаниями и остановил выбор на северной стене большой и красивой пирамидальной горы, которую приметил во время первой вылазки. По стене был проложен маршрут, считавшийся в то время одним из самых сложных в районе. Первопроходители потратили на него пять дней. Ему не терпелось соразмерить свою скорость в новых условиях.
Лагерный повар пообещал присматривать за Монетой. Он с сожалением оставлял ее внизу. Умная собака поскуливала при расставании, но явно не желала отведать снова высокогорья со своим хозяином.
Погода испортилась неожиданно. Тихий угол, в котором находится пирамидальная вершина, вдруг затянулся облаками, задул сильный ветер, захлестал больно мелким снегом по лицу и похолодевшим пальцам. В день второй на стене он надеялся достичь вершины и был на пути к своей цели, обходя по щели совершенно гладкий, монолитный участок, когда все вокруг скрылось в вихре облаков, ветра и снега. Продолжая подъем, он задыхался и с трудом удерживался на скале во время все усиливающихся порывов, стремительно терял тепло и надежду на то, что непогода скоро прекратится. Необходимо было убираться с этой открытой всем ветрам стены как можно скорее.
Самые лучшие шансы найти укрытие были, конечно, на левом ребре стены, на расстоянии ста пятидесяти метров горизонтального пути, включающих монолитный участок скалы, на котором ему никак не удержаться. Он продолжал подниматься по щели в надежде достичь окончания этого монолита. Приближение горизонтальной полки он почувствовал задолго до того, как она проявилась из пелены снега. С облегчением он встал на нее обеими ногами. Полка вскоре привела его к небольшому нависанию, за которым было желанное ребро. Порыв ветра подтолкнул снизу, приподнял и помог ухватиться за далекий выступ и перевалить через нависание.
Погода на другой стороне была ничуть не лучше, но рельеф значительно проще. Он нашел полутораметровой ширины промежуток между скалами и погрузился в его глубину, недосягаемый ветрам. По телу прошла теплая волна. Отсюда его не выкурить никакой непогоде. Промежуток был достаточно большой, чтобы втиснуть в него палатку, он занялся этим не теряя времени. Не обращая внимание на то, что края палатки касаются боковых стен, а дно лежит на острых камнях, он надежно
Непогода продолжалась два дня. Он провел их в расщелине, в относительном удобстве, поддерживая себя двумя чашками чая в день и порцией сушеного мяса с сухарем. Остальное время бездействующий организм проводил в состоянии полудремы, подпитываемый приятными сновидениями с Круглолицей в главной роли. Она являлась ему неизменно в коротком платье белого цвета, в густом, жарком воздухе лета, выдавая свои чувства застенчивой позой и лучистой улыбкой. Его сердце наполнялось торжеством и нежностью. Он пробуждался в холодном воздухе палатки под учащенный стук сердца, устраивал утомленное неровностями ложа тело в другую позу и через некоторое время забывался опять. Вечером второго дня, когда ветер стих и небо прояснилось, он успел захватить несколько мгновений заката. Выходить было поздно, он с трудом дождался утра и завершил в тот день свое восхождение.
В лагере не беспокоились по поводу его отсутствия. Он терпеливо выждал, пока Монета закончит лизать его слегка обмороженные щеки. В район приехали еще две экспедиции и установили свои палаточные городки по соседству. Он не приветствовал эти перемены, несмотря на появление обтянутых в спортивные костюмы женских фигур на поляне. Место становилось оживленным.
На другой день из-под Стены возвратилась команда под большим впечатлением от виденного. Первая разведка внесла поправки в их планы. Некоторые участки маршрута оказались, по общему мнению, слишком опасными из-за простреливающих их камней и осколков льда. Они наметили варианты обходов и собирались через два дня обратно для повторной разведки. Слушая разрастающиеся споры, он отметил молчаливо, что команде непросто будет прийти к согласию в отсутствие Солдата, неоспоримого лидера. Еще не совсем восстановившись после своих приключений, он решил все же воспользоваться двухдневным окном для знакомства со Стеной.
Стена стоит своим чуть-чуть изогнутым дугой боком ко входу в цирк. Поднимающемуся по тропе сначала открывается лишь заурядного вида острый гребень. Только с перевальной точки, до которой они с Монетой долго добирались в тот день, можно догадаться, что что-то скрывается за поворотом с левой стороны. Для того чтобы рассмотреть Стену во всем великолепии, нужно пересечь почти весь цирк, держась вправо, и добраться до скальных выходов на противоположной стороне. Еще на пути к самой выгодной точке наблюдения он был уверен, что не готов для открывающегося перед ним приключения. Медленно выползающая из-за поворота громада мешала сосредоточиться на пересечение прорезанного опасными трещинами ледника. Он достиг стоянки на возвышении боковой морены, поставил на землю рюкзак и затих в изумлении, вспоминая с улыбкой прочерченный на пыльной дорожке госпиталя рисунок Солдата. Растерянные глаза и мозг то приближали, то удаляли Стену. Она то уменьшалась до привычных размеров, то увеличивалась неизмеримо. Поскуливание Монеты, все еще застегнутой в рюкзаке, вернуло его к действительности. Он освободил собаку, растянул палатку, приготовил чай, расположился удобно среди камней и почти не отрывал своих вооруженных биноклем глаз от Стены до тех пор, пока в цирк не опустилась темнота.
Солнце почти не попадает на неприветливые просторы Стены. Лед, скалы и небольшая снежная шапка на самой макушке кажутся одинакового, серо-грязного цвета. Даже в прогретый полуденным горным солнцем день от покрытых корой натечного льда или мокрых от талой воды обширных массивов скал веет вечным холодом и сыростью. К концу дня он стал ориентироваться на этой совсем не однородной поверхности. Самая гладкая часть Стены расположена в ее середине, где проходит неявный, будто промытый гигантским водяным потоком широкий вертикальный желоб. Основание желоба днем и ночью простреливается неизвестно откуда берущимися, порой огромных размеров камнями и глыбами льда. Слева и справа его обрамляет множество неявных контрфорсов, очевидных кандидатов в новые маршруты.