Соломка и Зверь
Шрифт:
Любопытство перевесило, и Соломка кивнула.
Григорий Васильевич проводил её к неприметной серой машине с затемненными задними стёклами и сел на руль. По дороге он молчал, только изредка говорил, что эти пробки утомляют, как и хамство на дороге. Соломка молча соглашалась, хотя машину не водила. Хамов никто не любит, о чём тут спорить?
Они выехали из центральных районов в те, где располагались заводы и складские комплексы. Григорий Васильевич тут же сообщил, что его очень расстраивает это место, но снять помещение в бизнес-центре
Машина свернула к одному из зданий и заехала за высокие ворота, водитель вышел и открыл Соломке дверь.
Только тогда, ступив во двор и оглянувшись на тяжелые стальные створки, которые закрывались за её спиной, отрезая обратный путь, она поняла, что сглупила.
Однако, не давая ни минуты поразмышлять над происходящим, Григорий Васильевич отвёл её ко входу в здание, где сидел охранник, и на первом же этаже пригласил пройти в помещение, где не было ничего, кроме стола и трех стульев. И ещё сбоку висело огромное зеркало на половину стены.
— Присаживайтесь.
Он уселся с одной стороны стола, лицом к зеркалу, показывая ей на противоположную. Соломка села, куда сказали.
— Теперь можно и поговорить, — заявил мужчина. Неуверенности в нём ни осталось, её сменило нечто другое, настораживающее и весьма жутковатое. Маски сброшены?
Сглупила — слабо сказано.
С таким нельзя было не согласиться. Григорий Васильевич заговорил с ленцой:
— Меланья, твой отец был великим человеком. Без преувеличения. Он работал во благо своего народа, но не сумел достигнуть цели.
Во рту резво пересохло. И если на ступеньках университета Соломка могла бы нагрубить отцовскому последователю, то здесь благоразумно молчала.
— Конечно, нельзя отрицать, что методы твоего отца были немного не гуманны, но бывают ситуации, когда приходится жертвовать чем-то малым, чтобы достичь большой цели. Ты очень молода, а молодость не различает оттенков. Однако надеюсь, мы достигнем взаимопонимания и ты нам поможешь.
— Чем?
— Ты живешь в городе зверей.
— Ленсуазе.
Он впервые поморщился, как от накатившей зубной боли.
— Неважно. Важнее другое — после так называемого Освобождения они, то есть звери, стали обладателями мощного оружия.
— Я ни о чём подобном не слышала.
— Конечно, не слышала. Оружие припрятано в тайниках и распространяться о нём звери не любят. Но мы знаем.
В голове у Соломки быстро застучало. Какой-то ранее дремавший инстинкт сообщил, что сейчас нужно вести себя крайне осторожно. Очень-очень осторожно, иначе никогда больше отсюда не выйдешь. Моментально мобилизовались силы, о наличии которых Соломка ранее не подозревала. Она внимательно слушала, зная, что на лице все эти размышления не отобразились.
— Мы считаем, что зверям нельзя оставлять такую мощную силу.
Кто мы? — хотелось спросить Соломке, но она прикусила язычок
— Рано или поздно они её применят. Они же агрессивные существа, не способные себя толком контролировать. Твой опыт должен подтвердить мои слова. Рано или поздно они его применят, не сомневайся.
А вы? — хотелось спросить, но опять же — здоровье дороже.
— Ты понимаешь, что от того, получат ли люди оружие, будет зависеть будущее человечества?
Пафоса через край, но опять же оставим своё мнение при себе.
— Ты готова нам помочь?
Слишком быстрое согласие будет выглядеть подозрительно, но и кочевряжиться, тянуть время, злить его лишний раз не стоит.
— Вы думаете, нам угрожает опасность со стороны зверей? — удивленно спросила Соломка, расширяя глаза. Смотри, как вертятся колесики в моей голове и я размышляю над твоим предложением. Звери, опасность, опасность, звери. Я начинаю тебе верить, смотри!
— Да, я уверен. И вы должны помочь человечеству, защитить его от угрозы.
— А что я должна сделать? — изобразим отдаленную работу мозга девушки недалёкой, но хорошо внушаемой.
— Смотреть внимательно по сторонам, слушать и запоминать.
— Хорошо, я буду смотреть и слушать.
Григорий Васильевич молча откинулся на спинку стула, оставив на столе руку, сжатую в кулак и стал смотреть на Соломку. Через время она занервничала.
— Ну что же ты, Меланья, так быстро соглашаешься. Подумай немного.
«Нет! Я согласна, согласна на всё, а теперь отпустите меня, разрешите отсюда уйти!» хотелось крикнуть, но Соломка с усилием сжала губы и только и кивнула.
— Я оставлю тебя ненадолго подумать. И позволь сумочку.
Он встал, забрал сумку, в которой лежал телефон, и исчез за дверью. Щёлкнул замок, Соломка постаралась не вздрогнуть. Заперев в комнате, ей ясно дали понять, на каких условиях будет происходить сотрудничество и ничего хорошего в этом не было.
Ей не удалось провести Григория Васильевича так просто, как хотелось бы, но не всё потеряно. Соломка обернулась и посмотрела в зеркало, фокусируясь на своем изображении и стараясь не бегать глазами в попытке рассмотреть, что там, за зеркалом. Понятное дело, там наблюдатель, и оттого, как Соломка будет себя вести, возможно, зависит её жизнь.
Инстинкт самосохранения требовал беспрекословно ему подчиняться — не бегать в панике по комнате, пытаясь найти несуществующий выход, а сидеть спокойно и делать вид, что не подозреваешь подвоха.
Время шло. Соломка сидела, уперев подбородок в сложенные руки и старательно думала.
Выглядела она достаточно спокойно, по крайней мере, озноб не бил, но внутри трясло не по-детски. Ещё утром день был самым обычным: кофе, метро, институт, лекции, — а сейчас всё перевернулась с ног на голову, всего за секунду и невозможно сдать назад и отменить согласие прокатиться неизвестно куда и с кем.