Соломка и Зверь
Шрифт:
Стоит ли удивляться, что на следующий день Гадук не нашёл своего лидера ни дома, ни в офисе, а его телефон банально был выключен? Их предупредили…
Убедившись, что Тартуга отправился исполнять своё желание, Гадук занял его кабинет и, усевшись в глубокое кресло, прислушался к тишине. Каждая папка, каждый предмет, будь то стол, стул или ручка в стаканчике подтверждали — его черёд нести груз.
Его черёд отвечать за Племя.
Эпилог
В Ленсуазу Гнат с Соломкой вернулись вдвоём, остальные
Через несколько дней они расписались — просто пришли утром в ближайший городской ЗАГС, а через два часа вышли со свидетельством о браке в руках. Большой праздник по данному поводу было решено объединить со свадьбой Трои и отметить позже, тёплой весной, в новых землях Племени, где полно места для проведения масштабных мероприятий. Кроме того, именно там, похоже, предстояло жить в скором будущем. И всё говорило о том, что жизнь эта будет замечательной.
Исключая возможное появление инопланетных захватчиков. Впрочем, этот уровень опасности остался там, в темноте и в забытье, о нём говорили только иногда и только чтобы совсем уж не расслабляться. А если Племя и пристроило Кодо к своим разработкам по созданию плана защиты, так чего удивляться?
Тётки юного гения, кстати, действительно оказались двумя драконами и за несчастного пацана окружающие искренне переживали. Никого не удивило бы, пожалей Кодо о своём решении забрать тёток на проживание в Ленсуазу, но даже после прекращения давления со стороны людей и исчезновения опасности две мегеры отказались возвращаться в город. Ещё бы — что там делать, скукотища, а тут брат под боком и целый городок странных существ, за которыми можно круглосуточно следить в попытках поймать на горячем.
В общем, дом тёток Кодо все жители старательно обходили стороной. На всякий.
Народа в городе понемногу прибавлялось, у Ванилии, например, откуда-то взялся человеческий ребенок — девочка лет семи.
Соломка знала, что рано или поздно перезнакомится с новичками и обо всём узнает. Но сейчас, после свадьбы, ничего кроме мужа её не волновало.
Преподнесённый им свадебный подарок оказался очень оригинальным — Гнат посадил её в машину и привез в город, к знакомой старой пятиэтажке. При виде серых стен и небольшого двора с детской площадкой, окруженной голыми липами, нахлынули воспоминания — вперемешку и тоскливые и радостные. О детстве. И о маме. Воспоминания, от которых сразу слёзы на глазах. Мама была бы за меня счастлива, подумала Соломка. Я вместе с человеком, который знает обо мне правду, но это не мешает ему меня любить. Возможно, из-за этой самой правды мы любим друг другу даже крепче, глубже, искренне.
Гнат достал из кармана брелок, на синей атласной ленте болтался новый блестящий ключ.
— Эта квартира твоя. Всегда была твоей. Документы переоформлены. Я не горжусь тем своим поступком. Прости меня за него. Забирай.
Соломка молча спрятала в ладони ключ. Горло сжималось,
— Это ты её украл?
— Да. Я хранил её в кармане. С самого первого дня носил вместе с паспортом и банковской картой, каждый раз, переодеваясь, первым делом перекладывал. Она пахла тобой.
— Я думала, совсем её потеряла, ещё до переезда. Было так жаль.
— Извини.
— Не надо. Спасибо, что вернул.
— Иди. Я поднимусь через пять минут.
Меланья, как робот, вышла из машины и пошла к знакомому подъезду. Те же три ступеньки, те же остатки приклеенных, а потом грубо содранных объявлений на стене. Код остался прежним, пальцы сами его набрали. Знакомые почтовые ящики, крашеные-перекрашеные зелёной краской, лестница с кривыми перилами. Лифт она вызывать не стала.
Поднимаясь по лестнице, Соломка думала, что ключ новый, вероятно, и ремонт сделан новый. Не стал бы Гнат дарить старьё? Он же не понимает, что важно именно…
Дверь сияла новизной, прочная стальная поверхность переливалась серым. Соломка вставила ключ, и думала — только бы не расстроиться. И жмуриться нельзя, рано или поздно глаза придётся открыть.
Дверь распахнулась… и за ней был прежний узкий темный коридор. Пахло по-прежнему. И зеркало, и вешалки, и вытертый линолеум с рисунком под дерево.
Он ничего не изменил.
Кому-то дорога и одна роза. Самые балованные желают получать в дар бриллианты. Признаться честно, квартира в городе тоже неплохой подарок. Но сейчас Соломка радовалась, что квартира ей досталась прежняя, старая, без ремонта. Конечно, она не будет вечно скорбеть и обливаться слезами над отжившим своё имуществом, старой мебелью и обшарпанными стенами, но она сама должна прийти к этому решению — распрощаться со своим детством, сама должна убедиться, что память о маме не раствориться, если находиться в другом месте, ведь память не в вещах, а в сердце, которое всегда с тобой.
— Спасибо, — сказала она, услышав приближающегося сзади Гната. — Спасибо, что не тронул ничего.
— Не за что. Я ведь знаю, что такое память, — ответил он. — Знаю твоё прошлое.
И это было чудесно — понимать, что у вас общее прошлое, которое позволяет ценить настоящее — без прикрас, без красочных обёрток и шелухи, таким, какое оно есть. Ценить свободу и взаимное доверие.
А ещё был хрупкий, но не менее ценный покой крошечной, по меркам вселенной, планеты.
Значит, будем жить.
С тех пор каждый раз перед сном Соломка смотрела в окно и улыбалась, потому что каждую ночь за окном сверкали на небе три тысячи звезд. Пусть среди них не все были мирными, но даже от них её было кому защитить.