Соловей мне на ухо свистни
Шрифт:
— В порядке, — отвечала я, не задумываясь над вопросом.
— Спала хоть? — Искоса поглядывала она.
— Угу, — гудела я в ответ и продолжала натирать картофель.
С улицы послышался топот коней и скрип железных ворот.
Приехали?
Выглянула в окно.
Приехали!
Увидев свою пернатую в руках у Тугарина, я забыла обо всём на свете. Я слишком долго ждала этого момента! Я перестала видеть и слышать, перестала понимать всё, что происходило вокруг и, собственно то, что
Прямо сейчас мне жизнено необходимо быть там. Именно поэтому я резко развернулась с ножом в руках, и перевернула кастрюлю с бурлящим бульоном.
— Прости, — бегло бросила Марине, а сама юркнула в дверной проём.
Девушка что-то кричала мне в след, но я как под гипнозом бежала на встречу со своей подруженькой.
Вылетела из дома и остановилась на пороге. Вот она, моя Рябушка.
Тугарин и Ряба уставились на меня.
А почему все так обеспокоено смотрят? Почему курочка такая напуганная? Почему Марина хватает меня за руку? Почему я не могу произнести ни слова и почему темнеет в глазах? Что происходит?
Привет, тьма!
Солнце так греет спину. Я иду по берегу озера, ступая по прохладному песку. В моей руке, чья-то грубая горячая ладонь. Я поднимаю взгляд и вижу перед собой родные глаза.
Что мы здесь делаем? Вдвоём?
Соловей улыбается, подставляя лучам лицо.
Здесь спокойно. Тихо.
— Где мы? — Спрашиваю, оглядываясь.
— Ты мне скажи, — отвечает, не отвлекаясь от своего ритуала.
— Я… не знаю, — честно отвечаю ему.
— И не надо знать, теперь мы вместе! — Наконец поворачивается он.
— Разве для тебя это имеет значение? — Фыркаю я, вспоминая то, как он поступил со мной.
— Всегда имело, — отвечает он, и моё предательское сердце ёкает в ответ.
Он притягивает меня к себе и зарывается носом в волосы.
Как же мне сейчас хорошо, легко, ощущая его тепло. Но… что-то не так… что-то пытается меня выдернуть из его объятий.
— Останься, — шепчет он.
Я смотрю в его глаза и понимаю, что хочу этого, очень хочу, но…
— Останься, молю! — Сжимает крепче.
А я пытаюсь за него ухватиться. Но не получается. Мы отдаляемся…
— ВАСИЛИСА! — Слышу его полный отчаяния крик.
Василиса! — Повторил моё имя уже другой голос и я открыла глаза.
Я не сразу сфокусировала взгляд на происходящем. Постепенно туман перед глазами отступил и я смогла рассмотреть все обеспокоенные лица, склонившиеся надо мной. А несколькими секундами позже ощутила адскую боль в районе бедра и попыталась ухватиться за него, но мою руку сжали сильнее.
— Знаю, — тараторила Марина, — болит. Но трогать нельзя! Нельзя!
— Как же ты так не ак — кудах — ратно? Ко-ко-кожа ведь слезет. — Ворчала моя девочка.
—
Я обеспокоенно уставилась ей в след.
— Ещё будет время пообщаться! — Улыбнулся он. — Нужно потерпеть, — гладил мою руку, и только сейчас я начинаю понимать, что это он её держал всё это время.
— Я не понимаю… — хрипела от боли.
— Ты так быстро вылетела из кухни, что даже не заметила какой вред себе нанесла, — бухтела Марина.
— Хотела Рябу увидеть, — кряхтела я.
— Ничего, вылечим. У меня мазь отличная есть, через неделю, как новенькая будешь, — причитала девушка, обрабатывая рану.
Неделя, это слишком долго. Слишком.
— А сейчас отдыхай! Нужно сил набраться. Через пару минут боль отпустит. — Улыбнулась и вышла из комнаты.
Что бы там не говорила Марина, боль не унималась. Жгла, истязала. Как бы я не легла, было невыносимо даже дышать.
Наум всё это время был рядом, не отпускал руки и не произносил ни слова. Пару минут длились целую вечность, а когда ад закончился, я отключилась от бессилия.
Проснулась ночью. Ночью обнаружила Тугарина, спящего на кресле в моей комнате.
Попыталась подняться и "случайным образом" обнаружила, что на мне нет юбки. Щёки мгновенно загорелись. Надеюсь, это была Марина. Укуталась в покрывало и отправилась на кухню, пить хотелось страшно.
В доме царил покой и тишина. Ни души.
Достала кружку с полки и зачерпнула из бочки воды. В секунду осушила тару и набрала ещё.
— Нужно было разбудить. Нельзя ещё вставать, — в кухню вошёл Наум.
— Ты так крепко спал, — облокотилась о стол.
Разбойник сверлил меня взглядом. Взглядом задавал немой вопрос, который я всё никак не могла расшифровать.
— Ты меня напугала! — Подытожил он. — Такое редко бывает. — Направился в мою сторону.
— Я, случайно, — не знала что ответить.
— Василиса, — он подошёл очень близко, заставляя впечататься меня в столешницу, — ты меня напугала, — повторил он.
— Прости, — пропищала я, чувствуя его давление.
— Не люблю чувствовать себя слабым, — прошептал он у самого уха и накрыл мои губы своими.
Он целовал меня так нежно и жадно, а я перед собой видела не его. Не его губы будили во мне горячие чувства, не его руки заставляли таять в объятиях. Я видела перед собой другие глаза. Видела другое лицо, с морщинками и шрамом над правой бровёй. Я даже ощущала не его запах прямо сейчас.
Но я не прервала этой ласки. Не оттолкнула. Он сам остановился. Сам всё понял.
— Прости. — Уже чуть громче повторила я, глядя ему прямо в глаза.
— Твоё сердце занято, — разочаровано выдохнул он, прижавшись к моему лбу своим.