Соловей в море 2. Поворот оверштаг
Шрифт:
Я стоял на корме, рядом с бизань-мачтой, и то хмуро поглядывал на ныряльщиц, готовящихся к высадке, то не менее хмуро вглядывался в окрестности. Вот это конкретное колечко мне очень не нравится. И вода в лагуне темная, значит глубина большая, и вон там из-за пальм что-то виднеется, уж не развалины ли?.. А там, где в Вальдире развалины, там и мобы, и боссы, и прочие всякие возможные неприятности. И движения вокруг острова полно. Вон целый косяк разнообразных рыб всех возможных размеров порскнул в нашу сторону. Как будто убегает от кого…
– Капитан!! Капитан!! – раздался заполошный крик наблюдателя с марсовой площадки грот-мачты, –
Откуда здесь взялся краббер?! Они же в основном живут намного севернее?! Крабберы это серьезно. Даже с учетом того, что некоторая часть их совершила коллективное самоубийство, потеряв своего бога Диграция, оставшиеся «бродяги», или как их иногда пафосно называют игроки – «ронины», представляют большую опасность за счет крепкого, плохо пробиваемого обычным оружием панциря, мощной клешни, природной свирепости и полному презрению к смерти. Если здесь их банда – нам придется тяжко, на шлюпе-то.
– Свистать всех наверх, парусных на реи, обслугу к метателям, – я отдавал приказы как можно более спокойным тоном, стараясь не наводить панику, – Готовиться рубить якорные канаты!
Дудка боцмана Лома засвистела, трубный глас Легнурва отдал команды и матросы затопали по палубе к ходовым фалам стакселей и кливеров, полезли по вантам, чтобы развернуть паруса. Подчиненные Лаворро тем временем нацелили стрелометы на двигающееся под водой существо и только ждали команды, чтобы спустить тетиву. Сам Лаворро торопливо поднимался из трюма, таща под мышками по бочке взорвани в каждой руке. Молодец, соображает. Вообще, последнее время стал замечать, что мои подчиненные офицеры стали… умнее, что ли? Может быть, они со мной вместе прокачиваются?
Однако, не время размышлять на отвлеченные темы! Я подскочил к фальшборту и всмотрелся в воду. Вот он, краббер, пока что видный под водой как размытая темная тень на фоне белого как снег песчаного дна. Вроде как один. А двигается-то он не к «Волчонку», идет к отмели, на которую ныряльщицы собрались высаживаться. Вот он выбрался на отмель, над поверхностью воды показалась сначала голова, похожая на круглый шлем, потом его тело, потом и четыре ноги. Странно, оружия в правой руке не видно. Хотя в ней жезл какой-то зажат, серебристого цвета, с витым навершием, какой-то тонкий, на оружие совсем не похожий. Краббер поднял голову, уставился в нашу сторону и над спокойной водой раздался его скрипучий голос.
– Приветствую вас, мягкотелые друзья! Добро пожаловать на этот атолл, в мою скромную обитель, посвященную Сейларе! Прошу, будьте моими гостями, разломите со мной хлеб!
Чеееегооооо?!! Мирный краббер?! Зазывающий разделить с ним обед? Не попробовав сначала превратить в обед нас самих? Это баг системы, сломанный непись или с этим краббером реально что-то не так?
– Благодарю, друг! – я перевесился через фальшборт, знаком давая шкипу знать, что шлюп пока остается на месте, – Могу ли я узнать твое имя, и кто есть несомненно достойная Сейлара, о которой ты говоришь?
– Имя мое не имеет значения, я отказался от него, отринув падшего бога, а вот за славословие богине Сейларе благодарю! Прошу повторно, раздели со мной трапезу!
Никогда про богиню Сейлару не слышал. И не мудрено, в Вальдире одних только популярных у игроков небожителей больше десятка, а уж сколько забытых или полузабытых – об этом знают только Бесы. Да и то не все. Тем
Лаворро пинками загнал восьмерых абордажников, не желающих «отдавать свою жизнь и душу ни за что многоногому отродью», в шлюпку, после чего туда отправился я, изящно соскользнув по веревочному трапу, а затем, к моему удивлению, я увидел спускающихся по трапу Туакану с Туахине. Видок снизу, из шлюпки, на процесс спуска был тот еще, и абордажники на веслах немедленно задрали головы, в момент перестав жалеть себя за уготованную им судьбу.
Пока мы добирались до острова, краббер не сдвинулся с места, торчал неподвижно по колено в воде, как многоногое нелепое изваяние самому себе. Как только шлюпка ткнулась носом в песок, он мгновенно двинулся в нашу сторону, взбивая ногами морскую воду до пены. Я невольно поежился, вдруг он нас заманивал? Как налетит, как головы пооткусывает своей клешней огромной, что заменяет ему левую руку! Но нет, морской ужас повел себя вполне цивилизованно, схватив шлюпку за нос и единым движением вытащив ее подальше на песок. Ну и силища! Хорошо, что сражаться с ним не надо! По крайней мере пока…
Через пару минут мы сидели в резиденции этого ходячего ужаса. Абордажники категорически отказались покидать шлюпку, так что племя «мягкотелых» представляли мы с Туаканой и Туахине. Сиденьями нам служили круглые камни, почти полностью погруженные в воду, так что мы сидели практически по пояс в воде, а столом – старый каменный блок, явно обработанный когда-то давным-давно разумными руками. Хозяин дома присесть отказался, стоял как статуя с противоположной стороны стола, погрузившись в воду почти по грудь, и смотрел на нас немигающими круглыми зенками. Перед нами на столе лежали еще слегка подрагивающие куски сырой рыбы, которую хозяин дома ловко выловил при нас, раскусил своей моструозной клешней на несколько кусков, даже не выпотрошив, и теперь вот пялился, не моргая, явно ожидая начала трапезы. Нужно что-то делать.
Я достал нож, аккуратно отрезал тонкий кусок сырого рыбьего мяса, и отправил его в рот. Хм… а достаточно неплохо, добавить риса, нори, и будут суши. Хотя и в качестве сашими пойдет.
Внимание! Вы съели мясо аспергиллуса волоокого и получили следующие эффекты:
– регенерация маны увеличена на 1 единицу в секунду сроком на 1 минуту
– ваши заклинания и способности божественной природы действуют на 3% дольше
Внимание! Вы получили легкое отравление! В связи с тем, что мясо было употреблено в сыром виде, вы теряете по 1 единице жизни в секунду в течение 2 минут.
Предупреждать девушек об отравлении необходимости не было, судя по квадратности их глаз. Они, похоже, знали, что рыба в пищу не особо пригодна, вот и сидели, до нее не дотрагиваясь. Однако, моя самоотверженность сослужила свою службу. Как только я отмахнулся от системного сообщения об отравлении, краббер подхватил свой кусок рыбы и отправил в пасть целиком, вместе с головой, продемонстрировав на мгновение тонкие как иглы и острые как бритва зубы в своей ротовой щели. Хруст сырой рыбьей головы, перемолотой мощными челюстями, громогласно раздался над островом. Наконец, краббер опять замер, и я понял, что пришло время проникновенной речи ключевого непися местности.