Соловей в море 2. Поворот оверштаг
Шрифт:
Украшение (ухо).
Статус: легендарное
+ 12 к параметру мудрость
+ 2 к привлекательности с неигровыми персонажами обоих полов
+ 3 к внешнему виду
+ 8 к ментальной защите
В случае одновременного использования с серьгой «Кот-игрун», серьга получает следующие дополнительные свойства:
Умение «Кошачья ловкость»: в течение одной минуты ваша ловкость увеличивается на + 20, длина прыжка увеличивается на 5 метров, вы всегда приземляетесь
+ 6 ко всем основным параметрам.
В случае смерти не выпадает из инвентаря.
Не имеет прочности.
Минимальный уровень для использования – 150.
Представляю себе лицо этого наглеца Леонеля, когда он не увидел подаренной цацки в содержимом моего кокона! Мало того, что мечи, на которые он глаз положил, улизнули, еще и подарок княжны не выпал! Ха-ха! Жалко только, что уровень у меня не подходящий, а дар Бронегралла, уменьшающий требования к уровню на 20%, распространяется только на мечи, а то я такую штучку немедленно в ухо вдел бы. Да и выполнена она со вкусом, в виде гладкошерстного котейки, свернувшегося кольцом, чтобы вылизать свой хвост. Правда, лижет он его как-то подозрительно близко к основанию, но это ничего, никто же пристально серьгу рассматривать не будет, правда?
Серьга отправилась в личный рундук, а я в реал, ибо, насколько я понимаю логику развития сюжета, утро у меня выдастся непростое, надо к нему тщательно подготовиться, в том числе продумать возможные варианты развития событий.
Со временем появления в игре я угадал на сто процентов. Стоило мне, сотворив страдающую рожу, потребовать у дневального кувшин пива (надо же легенду до конца отыгрывать, у меня же должно быть жуткое похмелье), как воздух над стоянкой флотилии разорвался панической трелью боцманских дудок. На палубу я вышел с кружкой в руках и, периодически прихлебывая, наблюдал за неразберихой, творящейся на палубе «Канюка». А суета стояла невероятная, все носились, орали, разводили руками и ругались почем зря. Приятно посмотреть на дело рук своих.
– Доброе утро, капитан! Наверное, что-то случилось? – раздался у меня под боком басок шкипа, – Вроде как ищут что-то… Помню, у нас на «Проказнице» один раз пропал баран. Черный, с проседью, храдальроумской породы. Оказалось, его орк-кок разделал и зажарил. А баран этот какому-то гномскому божеству был посвящен, его в храм везли, на развод. Так вот, имени этого гномского бога я не помню, но молнией он шарахает изрядно. Расщепил нам грот до самой пяты, а потом и «Проказницу» сжег. Даааа…
Судя по количеству кораблей, которые Легнурв упоминает в своих воспоминаниях, ему должно быть уже лет триста. Ну, или он на каждом из них максимум по неделе ходил.
Тем временем боцманские дудки утихли, и с «Канюка» на другие корабли отправились ялы и шлюпки. Самая большая из них, конечно же, направилась к «Волчонку», и в ней я без особого удивления разглядел хмурую фигуру капитана Левассера. Все-таки допетрил, что не просто так я вчера на пленников посмотреть заходил. Я спокойно стоял на корме, возле штурвала, по-прежнему прихлебывая из кружки, и наблюдал за тем,
– Привет, Волчонок, – хмуро обратился ко мне Левассер, – Княжны на борту нет?
– Какой княжны? – решил прикинуться для начала дурачком я, после чего вроде как бы понял, – Аааа, значит та остроухая фифа вчера – это княжна что ли? Нет, у меня ее нет, я не брал!
– Не возражаешь, если мы посмотрим? – аккуратно спросил он. Вообще, просьба на грани фола, настоящий пиратский капитан не должен никому чужому позволять обыскивать свой корабль. Одновременно с этим Левассер вроде не чужой, и вроде как поставлен адмиралом Дублоном флотилией командовать.
– Дык пожалуйста! Мы все вместе посмотрим! Боцман! – названный боцман Лом появился как из-под земли, ну, то есть, палубы, застав меня врасплох. И как ему с его почти двухметровым ростом такое удается? – Боцман, обыскать корабль от киля до клотика, и от форштевня до архштевня! Если кто посторонний здесь, поймать и представить пред очи мои и капитана Левассера! И вот этих пятерых с собой возьми…
– Слушаюсь, капитан! – приложил боцман согнутый палец к крошечной фуражке, и пошел свистеть в дудку и мотивировать матросню обещанием трехсот кальмаров в печень, а также пинками и посулами внеочередной чарки рома со специями.
– Так что произошло-то? – спросил я Левассера и присосался к кружке с пивом. Тот повел носом, принюхиваясь, слегка скривился и снизошел до ответа.
– У меня в трюме сидела княжна эльфийского дома Белого Древа, а ночью, похоже, сбежала. Кок убит, а лейтенант, что был на страже, оглушен. Клянется, что не спал, а оглушил его кто-то из тени. Возможно, мы не всех эльфов в резиденции порешили, и кто-то из них заявился на помощь. Так что ты делал этой ночью?
– Пил я этой ночью! До лохров в глазах! – пробурчал я недовольно, – Можешь у команды спросить, они меня вытаскивали из кубрика, в исподнем и с мечами…
Лаворро, на которого устремился требовательный взгляд Левассера, грустно потупил глаза и кивнул, подтверждая правдивость моих слов. Капитан Левассер недоверчиво и хмуро взглянул на меня, хотел что-то спросить, но ему не дал дежурный, громко завопив:
– Шлюпка с правого борта!
Через минуту Левассер встречал на борту «Волчонка» своего лейтенанта, не того, которого я оглушил на «Канюке», другого. Утонченного вида хлыщ, с длинными черными как смоль кудрявыми волосами под треуголкой, в черном расшитом серебром кафтане длиной по колено, и вдобавок ко всему с тяжелой тростью.
– Что скажешь, Питер, – мрачно обратился к нему Левассер.
– На берегу ялик с «Молнии», корабля капитана Леруша, – мелодичным голосом ответствовал Питер, – Чуть глубже, в лесу, я нашел головную повязку, на ней осталась пара золотых волос. Без сомнения, княжна бежала и более нам недоступна, и без сомнения ей помогли.
– На «Молнию»! – бросил отрывисто Левассер своим сопровождающим, – А ты, Волчонок, приведи себя в порядок, скоро снимаемся с якоря!
Улыбнуться я себе позволил, только зайдя в свою каюту, но зато это была одна из широчайших улыбок в моем исполнении, по крайней мере в этой вальдирской жизни точно.