Соловьиная ночь

О'Бэньон Констанс

— Я тоже не знаю, что на меня нашло, Кэссиди, — сказал он.

Ему припомнился ее рассказ о Ньюгейте и о страшном тюремщике, и он мысленно выругал себя за недостаток чуткости.

— Может, выпьешь бокал вина? — спросил он с улыбкой.

— Нет, — сказала она, покачав головой, — я хочу владеть собой.

Когда Рейли шагнул к ней, она отодвинулась и смущенно произнесла:

— Я никогда не собиралась в тебя влюбляться, Рейли. А когда столкнулась в магазине с твоей любовницей мисс Канде, то буквально возненавидела

тебя. Много раз я повторяла себе, что именно твой брат повинен в смерти моей сестры. У меня нет никакой уверенности, что тебе можно доверять…

— И все же ты вышла за меня, — резонно заметил он.

— Тогда у меня не было другого выхода, — вздохнула Кэссиди.

Он взял ее за руку и, притянув к себе, крепко обнял.

— Ты вовсе не обязана мне верить. Можешь даже ненавидеть меня, если это тебе нужно, но только не отказывай в том, что принадлежит мне по праву!

Чуть слышно всхлипнув, Кэссиди спрятала лицо у него на груди. Она чувствовала его силу каждой своей клеткой. Как долго она не позволяла себе даже думать о Рейли! Теперь она увидела, что лишь обманывала себя. Обман рассеялся, и вся она была охвачена единственным желанием — принадлежать ему.

Его руки гладили ее спину, и он обнимал ее все крепче.

— Давай ляжем в постель, моя маленькая герцогиня, — прошептал Рейли, касаясь губами ее щеки.

Удивленная силой желания, охватившего ее, Кэссиди повернулась к Рейли, и их губы встретились.

— Но ведь мы оба знаем, что я не… — начала она, но его поцелуй заставил ее умолкнуть.

Желание было так сильно, что ей захотелось слиться с Рейли в одно целое.

Он чуть отстранился и прошептал:

— Не думай о том, что случилось в Ньюгейте. Для меня это не имеет никакого значения. У меня вообще никогда не было девственницы…

Он снова поцеловал ее с таким жаром, что она едва не задохнулась. Ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечность. Кэссиди даже не испытала смущения, когда Рейли расстегнул ее платье и оно упало вниз на пол.

Кэссиди вздрогнула от сладкой истомы, когда его жадный рот впился в ее плечо. Потом его губы скользнули ниже — к ее груди и напряженным соскам, которые он поцеловал сквозь шелковую нижнюю сорочку.

— Нет, — задыхаясь, пробовала протестовать она, — не делай этого! Так нельзя!

Но Рейли лишь улыбнулся, видя ее смятение.

— Почему же нельзя? — прошептал он, глядя, как вздымаются ее груди. — Ведь мы муж и жена!

Кэссиди заметила, что ее грудь просвечивает сквозь тонкую шелковую сорочку, и поспешно закрылась ладонями.

— Нет, я не готова к этому! — воскликнула она. Но он властно отвел ее руки.

— Но ты будешь готова, не успеет пролететь эта ночь! — заверил Рейли. — Поверь, я не сделаю ничего, что ты сама не захочешь, Кэссиди.

Ее распущенные золотые волосы упали ей на лицо. Ее нежные груди под шелковой сорочкой светились, словно атлас.

Рейли

почувствовал, что тоже дрожит, и взял ее за плечи.

— Давай заставим замолчать всех негодяев, которые называют тебя герцогиней-девственницей!

— Но тот тюремщик…

— Забудь этого человека. Для нас он просто не существует.

Не успела Кэссиди ответить, как Рейли снова начал ее целовать, и она так опьянела от его поцелуев, что едва держалась на ногах. Когда Реили подхватил ее на руки, она даже не запротестовала. Неловкость и страх вдруг исчезли. Вместо них было одно лишь всепоглощающее желание, от которого Кэссиди буквально задыхалась.

Ее голова опустилась на подушку, и Кэссиди увидела над собой завораживающие глаза Реили.

— Ты все еще боишься меня, Кэссиди? — спросил он, беря ее за подбородок и заставляя смотреть прямо в глаза.

— Кажется, нет… Но я не знаю, что ты ждешь от меня.

— Ты хочешь быть моей женой?

— Я… не знаю, — пробормотала Кэссиди. — Не знаю, как ею стать… — добавила она.

Реили слегка улыбнулся.

— Ну это не самое главное, — шепнул он.

Он лег рядом и, взяв ее руку, один за другим поцеловал каждый палец. Ему хотелось, чтобы она расслабилась.

— Кэссиди, — проговорил Реили, поглаживая ее длинные волосы, — ты похожа на дикую птичку. На соловья, которого я однажды поймал. Он случайно залетел в мои сети. Когда я нашел его, соловей был изранен и очень напуган.

Она старалась сосредоточиться на его рассказе, однако взгляд Реили скользил по ее грудям, и от этого у нее прерывалось дыхание. Зов плоти снова душил Кэссиди.

— И что же дальше? — прошептала она.

Реили медленно притянул жену к себе, и ее голова легла к нему на плечо. Вдруг он почувствовал, как Кэссиди напряглась.

— После того, как я высвободил бедняжку из сетей, — продолжал он, — я осторожно положил птичку на ладонь. Я чувствовал, как бешено колотится маленькое сердечко, — ладонь Реили легла на ее грудь. — Вот так, как твое сейчас…

От желания у Кэссиди кружилась голова.

— И… ты позволил ей улететь? — пробормотала она.

Рука Реили нежно ласкала ее груди, и она закусила губу, чтобы не закричать. Она и сама не понимала, что так влечет ее к Реили, откуда это страстное желание прижаться к нему.

— Нет, Кэссиди, — продолжал Реили, — я не отпустил птичку. Потому что сначала я должен был залечить ее раны и научить доверять мне.

Его горячие руки коснулись ее кожи, и он снял с Кэссиди нижнюю сорочку. При этом он не прекращал ласкать ее груди, которые, словно по волшебству, округлились и напряглись.

— Нежно-нежно я разгладил ее перышки, — говорил Реили, проводя пальцами по ее коже и заставляя Кэссиди дрожать от желания.

— Что же потом? — с трудом пробормотала она. Взгляд необыкновенных зеленых глаз сделался глубоким и томным.