Солженицын. Прощание с мифом
Шрифт:
Отношения между Александром Исаевичем и Натальей Дмитриевной развивались настолько стремительно, что уже через три месяца она стала для него самым близким ему человеком. «К 1969, — пишет он в «Теленке», — я решил передавать ей все свое наследие, все написанное и окончательные редакции и промежуточные, заготовки, заметки, сбросы, подсобные материалы, — все, что жечь было жаль, а хранить, переносить, помнить, вести конспирацию не было больше головы, сил, времени, объемов. Я как раз перешел тогда через пятьдесят лет… И весь 1969 мы занимались передачей дел» (27).
Если исходить
Получив перепечатанную рукопись, А. И. Солженицын отправился в Обнинск и здесь микрофильмировал ее на квартире Ж. А. Медведева (28). Известно также, что в конце года он совершил еще одну поездку — побывал в Таллине, посетив здесь могилы умерших к тому времени Арнгольда Сузи и Георгия Тэнно (29). Таким образом, уехав в Москву после своего дня рождения, Александр Исаевич вернулся в Рязань только под Новый год, а встретив его, 1 января отвез свое «добро» в Давыдово и там решил взяться за исторический роман (30).
«Зимой 1968-69, — пишет он, — снова в солотчинской темной избе, я несколько месяцев мялся, робел приступать к „Р-17“, очень уж высок казался прыжок, да и холодно было, не раскутаешься, не разложишься — так часами по лесу гулял и на проходке читал „Новый мир“, прочел досконально целую сплотку, более двадцати номеров подряд, пропущенных из-за моей густой работы, — и сложилось у меня цельное впечатление о журнале» (31).
О том, что уединившись в январе 1969 г. в Давыдове, Александр Исаевич настраивался на роман, писала и Н. А. Решетовская: «Приезжая в сильные морозы домой, Александр Исаевич продолжал разборку и раскладку материалов для романа, одновременно обдумывая, как лучше осуществить давний замысел» (32).
Что представлял он тогда, мы не знаем. Можно лишь отметить две детали. А. И. Солженицын предполагал, что роман будет охватывать целую историческую эпоху от 1917 до 1956 г. Причем, автор видел его состоящим из четырех частей, в связи с чем «родилось решение дать четыре эпилога: 22 г., 37 г., 41 г. и 56 г.» (33).
Показательно и то, что прежде чем сесть за роман-эпопею, Александр Исаевич вернулся к своей статье «Евреи в СССР и будущей России», которая в сентябре-декабре 1968 г. была переработана и приобрела современный вид (34). Не была ли она тем камертоном, на который Александр Исаевич собирался тогда настраивать свою историческую эпопею?
В январе-феврале 1969 г. А. И. Солженицын несколько раз отвлекался от своей работы, которая продолжала еще сохранять подготовительный характер. В частности, в эти зимние дни произошло его знакомство с известным диссидентом бывшим генералом Петром Григорьевичем Григоренко. К этому времени П. Г. Григоренко имел широкие связи с диссидентском движении. Среди его друзей и знакомых были Людмила Алексеева, Лариса Богораз, Александр Гинзбург, Наталья Горбаневская, Сергей Ковалев, Лев Копелев, Александр Лавут, Павел и Татьяна Литвиновы, Анатолий Марченко, Раиса Орлова, Анатолий Якобсоном и другие (35).
По приглашению Александра Исаевича, переданному Ю. Г. Штейном, [35] бывший генерал навестил писателя в деревне Давыдово и провел там около суток. Насколько можно судить по воспоминаниям П. Г. Григоренко, А. И. Солженицын пытался отговорить его от диссидентской деятельности: «Преступно, — заявлял он, — допускать, чтобы такой человек бегал по судам и писал воззвания
35
«Мы, — писал П. Г. Григоренко о Ю. Г. Штейне, — знали и любили не только его, но и всю семью» (Григоренко П. Г. Воспоминания // Звезда.1990. № 12. С.168.).
В феврале Александр Исаевич несколько раз покидал Давыдово. Известно, что он ездил в Москву и занимался в Ленинке (37). Но работа не шла и в середине февраля он вернулся домой. На 21-е его пригласили в военкомат, где вручили медаль «50-летие Советской армии» (38). К концу февраля А. И. Солженицын решил сменить обстановку. «Александр Исаевич — читаем мы в воспоминаниях Н. А. Решетовской, — намерен пожить в Крыму в надежде, что там-то начнет писать роман» (39). 1 марта Наталья Алексеевна уехала отдыхать в Цхалтубо, а 4-го Александр Исаевич — работать в Гурзуф (40).
В эти самые дни произошло событие, которые еще совсем недавно многим казалось немыслимым. Конфронтация между Китаем и Советским Союзом достигла такой остроты, что 2 марта 1969 г. китайские войска сделали попытку перейти советскую границу на Амуре в районе острова Даманский (41). Произошедший конфликт привел к распространению в обществе опасений насчет возможной в ближайшем будущем войны между двумя странами. В этих условиях в верхах партии явно активизировались консервативные элементы.
«…В марте 1969 г., я поехал к И.Н. начинать „Красное колесо“, — вспоминает А. И. Солженицын имея в виду Ирину Николаевну Томашевскую, — … Привыкнуть я там не мог, ничего не сделал, в три дня и уехал» (1). Действительно, выехав из Рязани 4 марта, он уже 7-го был дома (2). Получается, что в Крыму Александр Исаевич пробыл не более суток. Поэтому о привыкании не может быть и речи. В Гурзуфе что-то произошло. Но что, мы не знаем.
Только после возвращении из Крыма работа над романом, наконец, пошла. Относя рождение его замысла к 1936 г., а первые его строки к 1937 г., А. И. Солженицын констатирует: «Итак, я начал писать в 1937», но только «в 1969 г. пробился к своему главному замыслу» (3). И далее: «с марта 1969 г. начинается непрерывная работа над „Красным колесом“» (4). Воспоминания Н. А. Решетовской позволяют назвать и этот исторический день. «В воскресенье 9 марта, — пишет она о своем муже, имея в виду 1969 г., — он приступает к „Р-17“» (5). «Муж встает рано, делает во дворе гимнастику, потом душ, завтрак и работа за столом часов шесть подряд. Перед обедом гуляет в сквере. После обеда стал отдыхать. А вечером занимается подготовительной работой к завтрашнему дню. Снова гуляет, обдумывая» (6).
К этому времени замысел романа претерпел существенные изменения. Прежде всего они коснулись его хронологических рамок. «Муж,.. — вспоминала Наталья Алексеевна, — собирается закончить „Р-17“ 22-м годом. Всего будет 4 тома: Февральская и Октябрьская революции, гражданская война и выбор путей. Архитектурно все готово» (7). Однако есть основания думать, что и к весне 1969 г. архитектура будущего романа не определилась, так как со временем замысел четырехтомной эпопеи уступил месту замыслу эпопеи, состоящей из 20-ти томов или «узлов» (8). С чего же Александр Исаевич начал писать? Оказывается, весной 1969 г. он взялся за «главы поздних узлов (1919–1920 годы), особенно тамбовские и ленинские главы» (9).