Сомали: Черный пират

Птица Алексей

Два патрона! Всего два патрона против девяти морд. Промах категорически не приветствуется. Но самые сильные члены стаи уже корчились в муках или лежали неподвижно. Гиены — умные и социальные животные, и умеют ненавидеть. Движимые этой самой ненавистью, они снова напали, атакуя попарно одновременно спереди и сзади, но тем самым только помешали себе.

Отпрыгнув насколько это возможно в сторону и встав в пол-оборота, я выстрелил сначала по одной, а следом и по другой скользящей тени. Рука не дрогнула, длинный револьверный ствол изрыгнул из себя пламя. Одна из гиен, взвизгнув от боли, отлетела в сторону, вторая

молча рухнула в траву с оскаленной навеки пастью.

Третий хищник прыгнул, но промахнулся, вцепившись мощными челюстями в вовремя подставленный револьвер. Оставалась ещё одна, что как раз подбиралась ко мне, стремясь сомкнуть челюсти на моём горле. Схватив валяющуюся на земле вскрытую консервную банку, я полоснул перед собой острыми, как зубья акулы, краями крышки. Получив по носу, гиена взвыла и, нелепо подскакивая, с воплями удалилась с поля боя.

Я всё время вертелся, не давая им шанса повалить меня на землю. Упасть на землю — значит умереть, этого я себе позволить не мог. Сознание не успевало за мыслью, но тело послушно следовало инстинктам, пока мозг лихорадочно работал, ища решение. Эх, и я воззвал к богам Африки!

Ничего кардинального не произошло, но меня всё же услышали. Словно серый луч протянулся ко мне, пробив непроницаемый полог ночного мрака. Попав в его неверный свет, я смог предугадывать действия зверей. Возможно, что это была помощь богов, а возможно, что мой собственный мозг включил скрытые способности и аналитическое мышление. Теперь я точно знал, что хочет сделать очередная хищная морда.

Нож в левой руке изо всей силы ударил в бочину зверя. Оскалившись не хуже гиены, я кромсал тело враг острым лезвием. Сознание внезапно помутилось, пена пошла у меня изо рта, а рука внезапно обрела невиданную твердость. Гиена упала и отползла. Револьвер дёргался в правой руке, зажатый челюстью другой хищной твари. Оставалось ещё пятеро! Прыжок, и на мои плечи обрушился мощный удар тяжеловесного тела! С трудом удержавшись на ногах, из последних сил я втолкнул в пасть гиены оружие и, перехватив нож, ударил им зверя на своих плечах.

Не успел я его скинуть, как на меня бросилась вся четвёрка. Дальнейшее я очень плохо помню. Лишь одна мысль билась в голове: «Нельзя падать, нельзя падать!».

Рычание, перемежающийся с диким визгом хохот, хлюпанье взрезанной живой плоти и стук собственного сердца где-то ушах — все эти звуки слились в один шум. Я бил и кромсал ножом направо и налево, сбрасывая с себя тела хищных зверей. Они кусали и рвали мои ноги и ягодицы. Одна, наиболее прошаренная, нацелилась на мои гениталии. Э, нет, шалишь!

Мои налитые кровью глаза уловили её манёвр, тело отклонилось, гиена промахнулась, но в отместку успела рвануть зубами задницу. Да, пришлось пожертвовать куском ягодицы. С меня лились потоки крови, рваное мясо висело вместе с лохмотьями одежды, но я по-прежнему стоял на ногах. Гиенам тоже здорово досталось. Последний удар, и оставшиеся в живых пара животных, злобно повизгивая и поджав хвосты, удалились в темноту.

Всё бы ничего, но мне нельзя было отключаться. Раненые твари норовили по-прежнему добраться и впиться в горло. Вот вроде не тупые, но до чего ж упрямые звери! Я чувствовал, что вместе с кровью из меня потихоньку уходит жизнь. Нужно продержаться ещё немного, а там помогут мои эликсиры.

У меня оставался только нож,

весь залитый кровью, и первой на заклании оказалась гиена, что подавилась моим револьвером. Нет, она, конечно, ещё жива, но уже плохо сопротивлялась и всё время пыталась выплюнуть из пасти револьвер. Тщетно! Удар ножа перерезал ей горло и, захлёбываясь кровью, она издохла. Добив других раненных гиен, я перешёл к главной самке, что с ненавистью смотрела на меня.

У неё оказался прострелен позвоночник, а то она бы на меня с удовольствием напала. Яростный, ненавидящий взгляд встретился с моими глазами. Меня всего мутило и тошнило от переизбытка чувств. С трудом стоя на ногах, я взглянул в глаза дикого зверя.

«Ничего личного, — сказали мои глаза, — вы сами на меня напали, первыми…».

«Я знаю, — так же безмолвно ответила она, — не повезло, думали, что ты слаб. Я виновата, что погубила всю стаю. Ошиблась». Взгляд гиены из ненавидящего стал несчастным, и глаза потухли от осознания своей ошибки. Опустив голову на землю, самка на секунду замерла, а потом вновь подняла свою тяжёлую и уродливую голову и посмотрела мне в глаза с немой просьбой:

«Добей! Не хочу мучиться».

«Вечной тебе охоты!» — пожелал я и, подойдя, с силой вонзил нож ей в грудину. Стальное лезвие, с трудом прорвав плотную шкуру, пробило грудь и пронзило сердце. Предводительница стаи громко вздохнула и обмякла. Через секунду её душа ушла в страну вечной охоты, а я остался совсем один.

Сознание мутилось, в глазах двоилось, кровь текла, обещая мне возможный сепсис или столбняк, да и вообще жизнь висела, считай, на волоске. Как я смог отбиться от целой стаи мне и самому казалось непонятным. Но отбился. Шатаясь и прихрамывая, я направился к своим вещам. Распаковав рюкзак, я схватил бутылку с водой и начал поливать раны. Очистив, как мог, забинтовал раны кусками материи и выпил часть оставшихся у меня эликсиров.

От них мне стало немного лучше и, забрав велосипед и рюкзак, я медленно поплёлся в ночь, не желая оставаться на месте битвы с хищниками. Ничья! Я скорее был мёртв, чем жив. Шёл я долго и медленно, временами теряя связь с реальностью. Но всё же шёл, пока не добрался до какого-то холма и не свалился на каменистой, лишённой всякой растительности почве у его подножия.

Израненное тело безвольно лежало внизу, душа же воспарила вверх, бродя в серой мгле в надежде найти свой путь, тот путь, что самый правильный, самый опасный и самый чёрный или светлый, смотря для кого что. Вися в пустоте, я случайно услышал, вернее, почувствовал разговор двух богов. Это был Змееголовый и… быкоголовый Молох.

Чёрные клочья мерзко пахнущего дыма клубились вокруг обоих. Стоя напротив друг друга, они молчали, чего-то выжидая. Первым не выдержал змееголовый, он громко прошипел:

— Зачем ты наслал гиен на моего человека? Он под моей защитой, он приносит мне жертвы. Сегодня он убил твоих слуг, и твоя сила перешла ко мне. Зачем ты это сделал? ТЕБЕ ЖЕ ЭТО НЕВЫГОДНО, Молох?

Быкоголовый Молох грозно загудел, размахивая при этом мощными узловатыми руками.

— Ха, у меня полно силы, в отличие от тебя, Ящер! Меня люди не забыли и до сих пор приносят жертвы, а вот для тебя старается лишь одинокий негр. Тебе пришлось занимать искры силы у всех богов. А-ха-ха! Каково?! Ты нищий бог, Ящер! Ты слаб, ты убог, ты низший!