Сомнения Элли Эндрюс
Шрифт:
– Успокойся, – поспешно говорит Сэм, когда я пытаюсь мерить шагами узкую платформу.
– После того как он мной попросту воспользовался? Ну уж вряд ли! – Я яростно бренчу наручниками. – Сними их, Сэм. Сейчас же. Я настаиваю! Я не собираюсь протестовать мирно. Я слезу с дерева, сяду в ближайший бульдозер и отутюжу его парадный костюмчик на веки вечные!
– Наручники… хм…
Несмотря на мои многочисленные провинности, сейчас именно Сэм выглядит виновато.
– У меня нет ключей.
– А у кого они? – кричу я.
– Кажется, у Мада, – весело отзывается Шон. – Если не ошибаюсь, он собирался приковаться в туннеле.
Я готова заплакать.
– Ключи где-то под землей, у Мада? Ради Бога, скажите, что вы шутите!
– Погоди-ка! – вдруг восклицает Сэм с горящими глазами. – Есть отличная идея…
Неудивительно,
– Маркус обожает рекламу и хочет выглядеть хорошим парнем, не так ли? – радостно вещает Сэм. – Элли, вот твой шанс подпортить ему имидж. Как будет унизительно, если Маркус узнает, что его девушка принимает участие в акции протеста против его же собственных замыслов! Газетчикам понравится. А главное, он скорее всего не станет крошить лес, пока ты здесь. Давайте выставим Маркуса полным придурком! По-моему, идеальный план.
Меньше всего я желаю огласки. С другой стороны, чем плохо послать родным воздушный поцелуй и выступить в «Международных новостях»? Тогда, возможно, я оплачу тех-осмотр «Эстер».
– Ладно, – устало отвечаю я. – Что конкретно ты задумала?
План не самый изящный, но даже я вынуждена признать, что он может сработать. В нынешней политической обстановке, где консерваторы примерно настолько же в моде, как сандалии в сочетании с носками, Маркус умудряется держаться на плаву, постоянно оставаясь Славным Парнем. Публика охотно читает пикантные отчеты о его сексуальной жизни и неизменно прощает Маркуса за красоту, юмор и джентльменские манеры. Откуда простым смертным – рядовым избирателям – знать, что он просто негодяй? Если уж этого не поняла даже я, пока мы радостно целовались.
Мой общественный долг – разрушить иллюзию.
– Эй, Лейси! Эй ты, там! – Грубый ирландский акцент Шона звучит угрожающе, когда он обращается к толпе внизу. Он хватает меня за плечи и слегка трясет для пущего эффекта, но я почти не пугаюсь. Слава Богу, я по-прежнему прикована к дереву.
Маркус в желтом шлеме поднимает голову, и у него глаза лезут на лоб, когда он видит свою девушку в наручниках, в опасной близости от косматого экологического террориста.
– Привет, милый, – слабо отзываюсь я. – Хорошо, что ты пришел. У этих людей откуда-то взялась безумная идея, что ты намерен проложить дорогу через очаровательный старый лес. Они говорят, что не позволят мне спуститься, пока ты не пообещаешь убрать технику. Пожалуйста, скажи, что произошла какая-то глупая ошибка. Я-то знаю, как ты любишь природу. И потом очень нехорошо участвовать в таких делах. Я объяснила им, что ты не стал бы затевать ничего противозаконного.
На лице Маркуса появляется идиотское рыбье выражение. Не знаю, что он ожидал увидеть, но явно не Элли Эндрюс, которая болтает ногами в воздухе, как обезьяна. Хотя меня мутит от головокружения, да и самолюбие изрядно пострадало, я начинаю чувствовать некоторое удовольствие.
– Маркус! Помоги! – умоляю я, призывая на помощь все свои ограниченные актерские способности. – Я не переношу высоту! Я хочу вниз! Скажи им! Пожалуйста!
– Убери бульдозеры, и мы ее отпустим! – рычит Шон. – Иначе твоей подружке придется остаться с нами. Кто знает, что может с ней случиться?…
Журналисты просто вне себя от восторга, буквально не знают, за что хвататься. Огромный серый микрофон взмывает, как сумасшедший ястреб, над головой Маркуса, камеры тоже устремляются в небо. Маркус что-то говорит человеку в костюме, который стоит рядом. Оба качают головами и спорят.
– Ну? – кричит Шон. – Что будем делать?
– Любимый, пожалуйста! У меня кружится голова! Ради Бога, помоги мне слезть! Я люблю тебя!
Просто удивительно, с какой легкостью оживают воспоминания о школьном драмкружке. Еще минута – и я начну читать некогда выученный монолог из «Сна в летнюю ночь», обращаясь к публике на поляне.
Маркус гневно хмурится, и даже со своего высокого насеста я вижу ярость у него на лице. И почему я раньше никогда не замечала, какие у Маркуса холодные глаза, какой неумолимый рот? Если бы я не свисала с дерева, то сама
Маркус поворачивается к человеку слева и что-то говорит, а потом посылает мне воздушный поцелуй. Он мастер перевоплощений; в конце концов, разве он не превратился в идеального верного бойфренда? Но даже теперь, хотя я знаю, каков он на самом деле, трудно поверить, что Маркус просто притворяется. Он казался таким искренним, когда признался в любви и когда я решила, что, общаясь со мной, он меняется в лучшую сторону. Подумать только, я почти поверила, что тоже его люблю. И тогда он понял, что урожай созрел.
– Отгоните бульдозеры, – приказывает Маркус десятнику. – И пожалуйста, спустите Элли.
– Спасибо, милый, – говорю я, но, вместо того чтобы забрать меня самолично, Маркус шагает к рабочим, а телевизионщики несутся по пятам. К нам ползут адские машины, наполняя лес ревом. Точь-в-точь жуткая сцена из «Терминатора». Внутри, рядом и позади – целая армия строителей, а еще какие-то люди, до боли похожие на полицейских.
– Сейчас будет жарко, – уныло произносит Сэм. – Держись крепче, Элли. Что-то подсказывает, что мягкой посадки не будет.
И тут начинают жужжать бензопилы.
– Достаньте все личные вещи и положите их на стол.
Молодой полицейский из ночной смены с каменным выражением лица смотрит на меня. Наверняка он раздосадован тем, что приятный тихий вечер внезапно прервался прибытием пачки хиппи, и я даже не в силах его винить. Машина, в которой сидела я, была как минимум третьей по счету. Бедняга проделал одну и ту же процедуру никак не меньше пятидесяти раз.
Я рассматриваю его внимательнее. Прыщавая кожа и совершенно гладкие щеки. Господи, как неприятно, когда полицейские выглядят моложе тебя. Надо будет заскочить к Люси и стянуть у нее самую большую банку с кремом от морщин. После двух дней, проведенных на дереве, – двух дней, в течение которых я научилась жить без шоколада и справлять нужду в ведерко, – мне понадобятся уход и нега.
– Это правда необходимо? – спрашиваю я, округляя глаза самым привлекательным (на мой взгляд) образом и откидывая волосы с лица. К сожалению, глаза у меня красные, а волосы так спутаны, что пальцы застревают. Почему у киногероинь всегда идеальная прическа и безупречный макияж? Тельма и Луиза выглядели шикарно, даже когда бросились на машине в Большой Каньон.
– Прошу прощения, мисс, но по правилам нужно сдать все личные вещи, – произносит полицейский, едва ли не тыча мне в нос большим полиэтиленовым пакетом.
– Я не имею ничего общего с этими людьми, офицер, – объясняю я, выкладывая на стол пеструю коллекцию засморканных платочков, ключей и засохшей помады. – Я оказалась там чисто случайно.
– Да, конечно.
У меня разыгралось воображение, или он действительно ухмыльнулся? Впору завыть от досады. Как доказать, что я случайно оказалась на дереве в двадцати футах от земли?
– Я принесла им еду, – продолжаю я, протягивая полицейскому зажигалку и жидкость для снятия лака. – Когда все полезли наверх, я попала на дерево по ошибке. Об этом даже говорили в новостях. Я девушка Маркуса Лейси. Это огромное недоразумение…
Впрочем, могу ли я теперь считаться девушкой Маркуса Лейси? Наверное, нет. Если вдруг, по какому-то невероятно счастливому стечению обстоятельств, Маркус самовозгорится, я не удосужусь хотя бы плюнуть на него.
– Имя.
О нет. Началось. Меня мутит. Я много лет подряд смотрела «Закон и порядок» и прекрасно знаю, что будет дальше. Арестанткам позволяют сделать один телефонный звонок, после чего их полностью обыскивает мужеподобная баба в форме.
– Элли Эндрюс, – шепотом говорю я.
Заполнив бумаги и притворившись круглой сиротой, я оказываюсь в камере с двумя лохматыми сестрами по несчастью, которых зовут Скай и Багги. После двух дней, проведенных в тесном соседстве с Сэм и Шоном, мне совершенно не хочется ни с кем разговаривать, поэтому я пристраиваюсь на узенькой кровати и начинаю яростно грызть ногти.
Мои сокамерницы сидят рядышком на полу и взволнованным шепотом говорят о туннелях. На мгновение я представляю себе Мада, погребенного под землей и ожидающего спасателей. Представляю и Сэм. Понятия не имею, куда ее засунули. Хотя я не прочь придушить Сэм, сейчас я жалею, что мы не вместе. Их с Мадом столько раз арестовывали. Она бы объяснила, что делать.
Я прислоняюсь лбом к холодной кирпичной стене.