Сомнительная полночь
Шрифт:
– И я так думаю. Похоже, в вашей личности больше всяких странностей, чем во всех Беглецах Лондона вместе взятых.
– Может быть, мне эти странности нравятся.
– Может быть, мне понравятся тоже, - ответила она.
– Я знаю, у нас с вами будет война. Каждый начнет пытаться изменить другого, и запрещенных приемов нет. Ваши мысли против моих. Посмотрим, чьи лучше - и сильнее. Это будет весьма радикально... Вы принимаете вызов, дорогой враг?
Маркхэм чувствовал себя очень неловко. События развивались так стремительно, что у него закружилась голова.
– Я вот все удивляюсь, как случилось, что мы так запросто разговариваем, -
– Может быть, мне лучше проявить должное уважение к дочери президента?
Она засмеялась:
– Только если я этого захочу, а я не хочу. Вы слишком интересны, Джон, чтоб держать вас на расстоянии. Не каждый же день встречаешь человека, которому пара веков от роду.
– Извините, поправка. Я всего лишь юноша - мне сто семьдесят семь лет.
– И вы очень хорошо сохранились, - сказала она.
– Что вы думаете о Сити? Вам не кажется, что мы улучшили его? Я с ужасом думаю, на что он был похож, когда здесь жили миллионы. Кипящая масса тел, я полагаю. Отвратительно!
– У меня еще не было времени разобраться в своих впечатлениях, осторожно ответил Маркхэм.
– Мне надо было ввести свое имя в Индекс и найти жилье.
– Вы действуете быстро. Где же вы живете?
– Найтсбридж, Рутланд-Хаус.
– Я знаю это место. Дряхлый старый музей. Поэтому вы его и выбрали?
– Совершенно верно, - улыбнулся он.
– Я теперь музейный экспонат.
Вивиан допила чай со льдом.
– Но ненадолго, - сказала она с видом пророка.
– Я об этом позабочусь... Случилось так, Джон, что мы почти соседи. Я живу на Парк-Лэйн.
– Она посмотрела на крошечные часы-кольцо.
– Мне пора лететь. Я должна быть в Олимпийском Клубе... Знаете что, приходите, навестите меня сегодня вечером. В двадцать два тридцать и без андроида. Вы расскажете мне о вашей старомодной семье и о губительном двадцатом веке.
Она нажала кнопку, и стенки цилиндра, окружающего их, скользнули в пол.
– Но я...
– Маркхэм не успел договорить.
– Никаких "но", дорогой враг. Я дочь президента, - весело напомнила она.
– Одна ошибка - и вы отправляетесь в условно живое состояние.
– В самом деле?
– Идиот. Я изничтожу вашу допотопную серьезность сегодня же вечером. Пока, Джон. Да смотрите же не увлекайтесь женщинами!
Пока он пытался сформулировать дипломатический отказ, она ушла. Вивиан вызвала у него странное напряжение. Его несколько поразили язык и манеры "роковой женщины", которые, вероятно, не менялись тысячелетиями, но Маркхэм вынужден был признать, что столь боевое поведение ей к лицу, хотя и вызывало в нем чувство неловкости. Он посидел в ресторане еще несколько минут, размышляя и пытаясь проанализировать свои эмоции, но, поскольку попытки были не очень успешными, он их бросил.
Тут он вспомнил, что Марион-А все еще ждет его в геликаре, вышел из ресторана и сел в машину, чувствуя, что ему по-прежнему хочется как-то отомстить ей за равнодушное отношение к платиновому браслету, хотя и. понимал, что ей незнакомы ни чувство благодарности, ни унижения.
Они добрались до Найтсбриджа в молчании. Маркхэм едва успел открыть дверь квартиры, как зазвонил видеотелефон.
– Как эта штука работает?
– раздраженно бросил он.
Марион-А нажала на тонкую планку сбоку от экрана и отошла за пределы видимости.
Экран осветился, и на нем появилась женская голова и плечи. У женщины были
– Привет, дорогой, - развязно произнесла она.
– Добро пожаловать в хибару. Примерно в такой дыре ты жил там, в каменном веке, да? Теперь ты должен, повторяю - должен, спуститься и выпить с нами. Причем немедленно, сейчас же, и никаких извинений, дорогой. Мы хотим тебя видеть, просто помираем. И не приводи своего андроида. Мы своих вышвырнули на часок - я имею в виду, устаешь, когда все время их рядом видишь, а ты? Ох, я забыла! Я - Шона Ванделлей, живу как раз под тобой, в квартире номер два.
– Хэлло, - сказал Маркхэм, чувствуя, что не в силах сопротивляться. Меня зовут...
– Мы все о тебе знаем, дорогой. Ты невероятно романтический Спасенный. Вообще-то я воспринимаю тебя трагически. У тебя божественная форма головы как у Орфея, мне кажется. Тем более что у тебя был свой подземный мир. Но ты, кажется, немузыкален, нет?
– Нет, у меня нет никаких особых способностей, ни прорицательских, ни артистических.
– Ему показалось, что он сходит с ума.
– Дорогой, - продолжала девушка, - мы тратим уйму психосоматических усилий на эту электронику. Увидимся через двадцать секунд.
– Она одарила его восхитительной улыбкой, и экран погас.
Маркхэм повернулся к Марион-А.
– Что, люди обычно так и разговаривают?
– спросил он.
– Или это было что-то особенное?
– Мисс Ванделлей использовала современные идиомы, - ответила Марион-А с намеком на улыбку.
– Ее речь, вероятно, перенасыщена ими.
– Черт. Я думаю, лучше пойти.
– Да, сэр. Вы хотите, чтобы я чем-нибудь занялась, пока вас не будет?
Маркхэм на секунду задумался, потом сказал:
– Примерьте ваши новые платья.
ГЛАВА 6
Шона Ванделлей открыла, как только он подошел к двери, и стремительно втащила его внутрь. Она сунула ему в руку высокий бокал и одновременно представила высокому человеку с бронзовым от загара лицом, всем своим видом и движениями похожим на атлета.
– Этот объект называется Пол Мэллорис, - сказала Шона.
– Мое первое снаваждение. Он здорово управляется со стихотворными размерами, когда ему нечем больше заняться.
– Она засмеялась.
– Но обычно милый зверь находит занятие получше. Я в самом деле не вижу причин, почему бы любовным утехам не продолжаться годы. И вы, наверное, склонны согласиться со мной, потому что вы в чувственном отношении примитивны сами, правда ведь, дорогой Спасенный?
– Давайте лучше начнем сначала, - остановил ее Маркхэм.
– Я же только что из глубинки. Что такое снаваждение?
– Сокращенно от сексуального наваждения, - пояснил Пол Мэллорис.
– Я оказался свободным, когда Шону стала утомлять ее девственность. Мы соединились. В самом деле все очень странно, но увлекательно. Я поспорил с ней на сотню, что это продлится месяц, но прошло уже три. Так что вот она моя красавица.
– Он мой зверь, - гордо добавила Шона.
– Очень милый зверь и очень косматый - в психосоматическом смысле.
– Понимаю, - безразлично согласился Маркхэм.
– Чем большее я узнаю об этом мире, тем больше понимаю, как много мне нужно еще узнать.
– Он сделал долгий глоток из бокала, который она подала ему. Сначала показалось, что это крепкий коктейль, но нет - он быстро понял, что это совершенно безобидный напиток.