Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни
Шрифт:
Когда весть о том, что в Гаоцзянь для наведения порядка прибыл начальник уезда, разлетелась по округе, командир отправил одного из местных на разведку в деревню, где жили Тянь, в восьми ли от Хунъянькоу. Тот, вернувшись, доложил, что братья Тянь рано утром, взяв с собой четыре ружья, корзины с товаром, лепешки из клейкого риса, три даня риса, один юн [116] масла, в сопровождении тридцати человек двинулись к пещерам Лаохудун — Логово тигра. С ними были Дуншэн, Цяосю и парень, игравший на соне. Дуншэн выглядел изможденным и больным; на одной ноге не было сандалии. Братья Тянь подбадривали своих людей: «Подумаешь, начальник уезда приехал, испугали! Отстоим обе пещеры, да так, что эти генералы будут только головы задирать и смотреть, а как шеи устанут, так они, съев всех жирных кур в ближайшей деревне, уберутся в своих паланкинах восвояси. Тянь голыми руками не возьмешь!»
116
Юн — китайская мера объема, равная 103,5 л.
Начальник уезда понял, что силами военных здешний жестокий и своенравный
117
Опий-сырец.
118
Один из главных персонажей романа Ши Найаня «Речные заводи», был главой шайки разбойников, нападавших на путешественников в районе Шаньдуна.
Братья Тянь угадали натуру начальника уезда. Но они не учли, что он захочет не только прославиться, но и сохранить лицо.
Когда в пять часов обо всем было доложено начальству, около сотни рекрутов селения Гаоцзянь, исполняя приказ, взяв с собой оружие и провиант, отправились окружить разбойников в Логове тигра и выкурить их из пещер; их действиями руководил сам начальник уезда. В деревне все, включая командиров, пребывали в крайнем возбуждении. Лишь две женщины в страхе и печали укрылись на мельнице: не зная, что делать, они с замиранием сердца наблюдали через брешь в заборе, как выступает отряд. Одна была мать Дуншэна, которая думала только о том, что Дуншэна могут под горячую руку убить вместе со всеми и что он погибнет с шайкой бандитов, загубив свою драгоценную жизнь и похоронив все ее надежды. Вторая была матушка Мань, всю жизнь делавшая людям добро, — она боялась, что это может привести к вражде между семьями Мань и Тянь. Еще с ними была новобрачная, лицо которой все еще сохраняло выражение стыдливости — она не понимала, что говорить и о чем думать. Командир отряда с маузером на поясе уже оседлал белого мула и собрался следовать за конем начальника уезда, как вдруг, словно почувствовав кроткую любовь матери и ее беспокойство, поспешил на мельницу.
— Мама, не бойся за меня, нас много, ничего плохого не случится!
Заглянув во влажные, обрамленные сетью морщин, глаза матушки Мань и тетушки Ян, в улыбающиеся черные глаза новобрачной, он понял, что стариков беспокоят дурные предчувствия. Он растерялся и, чтобы скрыть это, тоном, не терпящим возражений, сказал:
— Мама, не волнуйся! Не станем же мы ни за что ни про что убивать людей. Мы же соседи, родня, никто никому не желает зла, да и начальник уезда говорит, что в этом деле главное — вызволить Дуншэна… Оштрафуем их, и дело с концом. Я никогда не сделаю такой глупости, чтобы убить человека, чтобы потом все ненавидели друг друга и друг другу мстили!
Матушка Мань отвечала:
— Будь осторожен, не натвори чего, не навлеки беды! Ты не начальник уезда. Тебе здесь жить, это твоя родная земля, здесь похоронены твой дед и отец, нельзя их опозорить! У меня все сердце изболелось, да поможет тебе твой отец. Благослови тебя Будда, я ему пообещала принести в жертву две свиньи!
Новобрачная по молодости лет не понимала, что происходит, но командир ей казался очень внушительным и мужественным.
Когда колонна выступила, поглазеть сбежалась вся деревня: женщины с детьми и старики стояли у ворот на обочине рисового поля и на площадке у храма Царя лекарств. Это яркое шумное шествие так отличалось от тишины и покоя деревни после недавнего снегопада! Казалось, мужчинам деревни предстоит не бессмысленная резня, а очередная веселая охота.
Пещеры Логово тигра находились в двадцати ли к востоку от селения Гаоцзянь, а еще через два ли проходила граница девятого охраняемого района в уезде. Род Тянь когда-то был там весьма влиятельным, в свое время в нем был рекомендуемый ко двору студент гуншэн [119] и военный советник, а во времена Китайской Республики — командир батальона. Какое-то время родственники Тянь служили управляющими двух ртутных рудников в Хоуцзыпин. Эти невеликие достижения в деревне имели достаточный вес и дали возможность нескольким детям рода Тянь обучаться в уездной школе. Остальные дети, не питавшие особого интереса к земле и лелеявшие мечту, не работая в поле, собирать урожай, подались в разбойники. Сначала они просто срезали чужой урожай, а с падением общественной морали во времена Китайской Республики и вовсе стали с оружием отбирать у людей имущество. Некоторые из этой непутевой поросли, не сумев ужиться в деревне,
119
Гуншэн букв.: «рекомендованный учащийся». Гуншэн получал право на поступление в государственную, или казенную, академию в столице, мог быть выдвинут в кандидаты для сдачи дворцовых экзаменов или же в кандидаты для получения незначительной должности.
В районе Логова тигра были самые бедные земли, находившиеся в ведении Гаоцзянь. Пещеры располагались в верховьях реки, воды там было совсем немного, пойма сплошь покрыта иссиня-серыми камнями да бурьяном. По обоим берегам тянулись гряды темных скал, местами поросших самшитом, местами совсем голых. Пещеры Логово тигра делились на верхнюю и нижнюю. Обе — очень высоко в скалах над речной отмелью, так, что не достать ни до земли, ни до воды. В силу особенностей ландшафта это место считалось неприступным, и попасть туда можно было, лишь забравшись по трещине в скале. В одной пещере воды не было, изнутри ее устилал кварцевый песок; в другой бил родник, который не пересыхал даже зимой и вырывался наружу ниткой водопада. Пещеры могли вместить в себя больше тысячи человек. Местные жители обычно приходили сюда с началом зимы варить селитру и делать порох для самодельных хлопушек и фейерверков. Во времена смут женщины и дети двух ближайших деревень, унося с собой еду и нехитрый скарб, укрывались в этих пещерах, а переждав опасность, возвращались домой. Одна женщина родила в пещере ребенка, этот ребенок вырос и занял хорошую должность, и в память об этом в безводной пещере соорудили храм богини-покровительницы чадородия. Деревенские женщины надели на фигурку богини богато украшенный халат и стали подниматься в пещеру, чтобы молить о рождении ребенка. Там воскуряли благовония, делали подношения — у пещер появилось немало почитателей. Место это, хотя и очень красивое, было безлюдным, заброшенным и даже опасным: иногда из пещер виднелась лишь пелена тумана, укрывшая деревья и скалы, а слышалось лишь журчание воды и крики диковинных птиц. Здесь человек забывал о существовании бренного мира.
Люди Тянь заняли обе пещеры, перегородив все пути, кроме трещины в скале, поросшей лианами и кустарником, но по ней могли забраться разве что белки-летяги да обезьяны.
Изначально бандиты задумали просто отобрать товар и отправить Дуншэна домой, чтобы тот передал их требования и зажиточная семья Мань, испугавшись, уступила им два-три ствола. Но тут Дуншэн столкнулся лицом к лицу с парнем из деревни Мяньчжай, который соблазнил Цяосю бежать к Тянь. Поэтому на переговоры с семьей Мань решили послать другого человека, и, пока он не вернется с оружием, держать Дуншэна в заложниках. И только когда вся банда отправится в провинцию Гуйчжоу, отпустить его. Но кто же мог подумать, что У Юн [120] с Кун Мином [121] просчитаются — и командир отряда обратится к начальнику уезда, а тот приедет в Гаоцзянь для наведения порядка. Вот так, из-за непредвиденных обстоятельств, им не удалось добиться легкой победы, «поймав в кувшине черепаху», и пришлось укрыться в пещерах Логово тигра, чтобы выиграть время, и, измотав противника, склонить к переговорам.
120
У Юн — герой романа «Речные заводи», отличавшийся умом и проницательностью.
121
Кун Мин, досл.: «умный, просвещенный» — еще одно имя Чжугэ Ляна — героя классического романа «Троецарствие», великого китайского стратега, политика, изобретателя и литератора.
Полицейские и местные жители с обеих сторон окружили утесы, чтобы отрезать банде пути отхода. Бандиты в пещере, словно не обращая внимания на осаду, громко и весело били в барабаны и гонги, настраиваясь на длительную борьбу. Они считали, что смогут продержаться долго, а власти и жители Гаоцзянь рано или поздно отступят из-за усталости и голода. Рельеф благоприятствовал бандитам: снизу стрелять неудобно, зато сверху, из пещер, очень удобно и стрелять, и бросать камни; нападающим трудно будет спрятаться в траве и в расщелинах скал. Подобная военная тактика описана еще Гомером, с той только разницей, что здесь даже если бы кто и додумался спрятать воинов в троянского коня, никакой троянский конь не смог бы по трещине забраться внутрь пещер.
Начальник уезда, укрывшись за высоким нагромождением камней, руководил наступлением. После первой сотни выстрелов барабаны и гонги грянули громче. Темнело, ветер в ущелье усиливался, и отряду пришлось прекратить атаки. Людям приказали готовиться к ночлегу: рубить сосны, чтобы соорудить навесы, разводить огонь, готовить пищу.
Наутро созрел новый план: тридцать полицейских забрались на гору со стороны Хунъянькоу и, прижавшись к скале, открыли огонь по пещере. На некоторое время гонги и барабаны стихли, потом у входа в пещеру появились три статуи, облаченные в длинные красные шелковые халаты: чтимые в конфуцианстве государь, отец и наставник, а изнутри снова раздались звуки гонгов и барабанов. В проем пещеры летели пули, однако это не влияло на настроение осаждаемых, они упрямо продолжали насмехаться. В этот день подтвердилось, что у бандитов было современное оружие: из пещеры прозвучало с десяток ответных выстрелов. Командир отряда на слух определил, что стреляли из мелкокалиберной винтовки, маузера и американской пятизарядной магазинной винтовки «спрингфилд».