Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
Шрифт:
— Что ж, господа, думайте, какая подойдет здесь надпись, — обратился ко всем Цзя Чжэн.
— Только что брат Баоюй сказал: «Для описания того или иного места лучше брать старые изречения, чем сочинять новые; в резьбе — подражать старинным узорам, а не придумывать новые», — произнес кто-то из гостей. — А ведь подобные пейзажи наши предки описали во всех подробностях, и в данном случае как нельзя лучше подойдет название: деревня Цветов абрикоса.
Цзя Чжэн с улыбкой обратился к Цзя Чжэню:
— Вот кстати напомнили мне! Здесь не хватает вывески, какие
Цзя Чжэнь почтительно выслушал и проговорил:
— Еще я думаю, здесь не стоит разводить никаких птиц, кроме кур, гусей и уток.
— Совершенно верно! — согласился Цзя Чжэн, а за ним и все остальные. — Деревня Цветов абрикоса — это, конечно, неплохо, — продолжал Цзя Чжэн, — но ведь деревни с таким названием уже существуют, и надо бы придумать другое, тоже со словом «абрикос».
— Вы правы! — поспешили согласиться гости. — В надписи должно быть четыре слова, а у нас всего три. Надо придумать четвертое!
Тут Баоюй не вытерпел и, не спросив дозволения отца, сказал:
— В старинных стихах говорится: «Высится флаг в цветах абрикоса». Надо «высится» заменить на «виднеется», опустить слово «цветы», и получится прекрасная надпись: «Виднеется флаг среди абрикосов».
— Совершенно верно, «виднеется», — подхватили гости. — К тому же в этом названии подразумевается деревня Цветов абрикоса.
— Но «абрикосовые цветы» — это все же банально, — усмехнулся Баоюй. — Однако танский поэт сказал: «Ворота из прутьев у самой воды, и рис ароматный цветет». Почему бы не назвать это место деревушкой Благоухающего риса?
— Прекрасно! — придя в восторг, захлопали в ладоши гости.
— Скотина! — обрушился отец на Баоюя. — Можно подумать, что ты изучил творения всех древних мудрецов! Знаешь наизусть древние стихи и бахвалишься перед уважаемыми господами! Да как ты смеешь! Я решил пошутить, чтобы испытать тебя, а ты принял это всерьез?
Цзя Чжэн круто повернулся и прошел в домик. За ним последовали остальные. Домик выглядел очень скромно, окна изнутри были заклеены бумагой, вдоль стен стояли деревянные скамьи. Ничто не напоминало о богатстве.
Оглядевшись, Цзя Чжэн остался доволен и вдруг в упор посмотрел на Баоюя:
— Нравится тебе здесь?
В этом вопросе гости почуяли подвох и стали подталкивать Баоюя: подумай, мол, прежде чем отвечать. Но Баоюй смело ответил:
— Это место нравится мне не меньше, чем «Торжественное явление феникса».
— Ну и тупица же ты! — возмутился Цзя Чжэн. — Тебе бы только богатство да роскошь, разве ты способен понять утонченную простоту?! А все потому, что книг не читаешь!
— Отец, ваши слова вполне справедливы, но известно ли вам, в каком значении древние употребляли слово «простота»?
Дерзость Баоюя всех привела в замешательство, но, услышав о простоте, они тут же нашлись:
— При чем здесь простота, второй господин? Вы ведь прекрасно
— В том-то и дело! — воскликнул Баоюй. — А эта деревушка создана руками человека! Она стоит не на окраине города, да и других деревень поблизости нет. Горы здесь не имеют отрогов, ручьи — источников. Не прячутся в зелени ни башня, ни храм, нет моста, по которому обычно едут в город поселяне. В общем, особого впечатления деревушка не производит. Разве может это место сравниться с теми, где мы только что были, где все созвучно природе? Правда, бамбук там растет не сам, а посажен, источники подведены, и все же это не нарушает гармонии! Еще древние говорили: «Рисуя горы, стремись к простоте, изображая пейзаж, стремись к правдивости, иначе не достигнешь совершенства…»
Не успел он договорить, как Цзя Чжэн закричал:
— Вон отсюда!
Баоюй направился было к выходу, но отец снова крикнул:
— Вернись! Будешь сочинять парную надпись! Но смотри, скажешь глупость, надаю оплеух!
Баоюй, дрожа от страха, произнес:
Все пышней разрастается зелень в тех местах, где купанье и стирка. Аромат облаками окутал собирающих с грядок салат.Цзя Чжэн сокрушенно покачал головой:
— Плохо! Очень плохо!
Покинув домик, гости пошли дальше. Они огибали горки, любовались цветниками, разглядывали камни. Миновали арку из увитых чайными розами решеток, обошли садик, усаженный гортензиями, и очутились во дворе, где росли красные розы, миновали стоявшие в ряд бананы и продолжали идти, пробираясь между деревьями. Вдруг донеслось журчание ручейка, он вытекал из каменного грота, образуя небольшое озерко, где плавали лепестки цветов. Над входом в грот свисали ползучие растения.
— Что за прелесть! — вскричали гости.
— А для этого места какое вы предложили бы название, господа? — спросил Цзя Чжэн.
— Здесь и придумывать нечего, «Улинский источник», — ответили все в один голос.
— Название избитое, да и по существу не подходит, — возразил Цзя Чжэн.
— Ну, а если «Убежище жителей Циньского царства»? [161]
— Это выражение здесь вообще ни при чем, — не вытерпел Баоюй. — Оно означает: «скрываться от смуты». Лучше уж «Отмель осоки и заводь цветов».
161
«Уланский источник» — то есть «Персиковый источник», произведение поэта Тао Юаньмина, в котором рассказывается, как рыбак из Улина, проплыв по Персиковому источнику, открыл «Убежище жителей Циньского царства» — сказочную страну, куда якобы бежали от невзгод жители царства Цинь в III в. до н.э.