Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.

Цао Сюэцинь

Баоюй вытер пот со лба:

— Я не могу сейчас вспомнить ни единой цитаты!

— А ты вместо «зеленого нефрита» напиши «зеленый воск», и все будет в порядке, — улыбнулась Баочай.

— А откуда «зеленый воск»? — удивился Баоюй. Баочай прищелкнула языком, покачала головой:

— Ну и хорош же ты! Если сейчас с тобой такое творится, как будешь писать сочинение в золотом дворце? [182] Тогда не вспомнишь даже Чжао, Цянь, Сунь, Ли! [183] Неужели забыл и танского поэта Хань И, у него есть такая строка о банане: «Свеча застыла, дыма нет, засох зеленый воск»?

182

…писать сочинение в золотом дворце — образное выражение, означающее «держать экзамены на ученую степень».

183

Чжао,

Цянь, Сунь, Ли — распространенные в Китае фамилии; в переносном смысле сочетание этих иероглифов означает «самые простые вещи».

Тут Баоюя осенило, и он улыбнулся:

— Какой же я дурак! Забыл готовую фразу! Поистине, сестрица, ты «одним иероглифом все исправила»! Отныне буду звать тебя не сестрицей, а учителем.

— Поторопись! — засмеялась Баочай. — Только и знаешь, что болтать «сестра», «сестрица»! Вон твоя сестра! Сидит на возвышении в желтом халате!

Она захихикала и отошла, чтобы не отвлекать Баоюя, и тот наконец закончил стихотворение. Теперь у него было их три.

Дайюй была разочарована; ей так и не удалось себя показать. Заметив, что Баоюй в затруднении, она тихонько подошла и увидела, что у него еще нет стихотворения на тему «Виднеется флаг среди абрикосов». Она посоветовала ему переписать три готовых стихотворения, а сама тем временем написала на полоске бумаги четвертое, которое только что сочинила, свернула бумажку и бросила Баоюю.

Баоюй только стал читать, сразу увидел, что стихотворение это во много раз лучше тех, что он сам написал. Он быстро переписал его уставным почерком и вместе с остальными тремя подал Юаньчунь.

Юаньчунь принялась читать.

Торжественное приветствие в честь явления феникса

Сад — изысканная яшма — только что на свет рожден, И давайте птицу феникс встретим общим торжеством: Здесь бамбук возрос, и всюду чист он в капельках росы, Каждый ствол и каждый листик чистой влагой освежен… Между лесенок играет здесь веселый ручеек, И проник уже за полог из курильницы дымок. Пусть покров теней застывших не встревожит ветер вдруг, Чтобы радость сновидений даже день спугнуть не мог!

Чист аромат душистых трав

Позаросли духэном рощи эти, Лианами благоухает сад, Травы одежды хрупки в месяц третий, Струится шелковинкой аромат. Дымок тропу неровную завесил, Сыра одежда в свежей бирюзе, Кто на мотив «У пруда» вспомнит песню, Что вдруг явилась к стихотворцу Се? [184]

Восхищаюсь красным, радуюсь зеленому

184

Кто на мотив «У пруда» вспомнит песню, что вдруг явилась стихотворцу Се? — Имеется в виду знаменитый поэт-пейзажист Се Линъюнь (385—433). Однажды Се Линъюнь вспомнил брата Се Хойляня. Весь следующий день он просидел на берегу пруда, думая, как найти строку, воскрешающую его образ. Но такая строка не приходила в голову. Когда же брат явился в сновидении, он, проснувшись, воскликнул: «У пруда родилась весенняя трава!» И заметил: «Это не мои слова, сам дух святой вселил их в мои уста!» С тех пор стихотворение Се Линъюня «На мотив „У пруда“ стало крылатым подтверждением таинственной силы вдохновения.

При долгом солнце в глубине двора спокойствие царило и молчанье, Но выплыли за парой пара вдруг красавицы — само очарованье! [185] И ожил, словно схваченный весной, зеленый воск. А это значит: ночью Одна из них забудет про покой и не сомкнет блистательные очи [186] . Пусть цвета вишни рукава падут на гладкие перила до рассвета, А камень, словно ввергнутый в туман, воск сбережет, поэтами воспетый. Когда ж, восточным подчинись ветрам, друг перед другом встать придет мгновенье, Та, кто хозяйка здесь [187] , —

да поспешит проникнуться к цветам благоговеньем.

185

…красавицы — само очарованье! — «Красавицами» в данном случае называются цветы банана и бегонии, у которых совпадает время расцвета и увядания; они символизируют красный и зеленый цвета, то есть яркость расцветной поры. Речь иносказательно идет о сестрах из сада Роскошных зрелищ.

186

…и не сомкнет блистательные очи… — Поэт сравнивает бегонию с девушкой. В сунскую эпоху впервые сделал такое сравнение поэт Су Ши:

Боюсь, что в саду бегонии Заснули глубокой ночью, И красный фонарь зажигаю, Чтоб их пробудить от сна.

187

Та, кто хозяйка здесь… — то есть Юаньчунь.

Развевается флаг в деревне абрикосов

Развевается флаг, — значит, добрым вином угостят [188] , Вижу горы вдали и дома, где крестьяне живут. Меж кувшинок и лотосов — гуси и стайки гусят, Между вязов и тутов — для ласточек резвых приют. Лук весенний созрел и разросся вдоль щедрой гряды, Риса запах душистый доносится издалека. Процветает наш край, и ни голода нет, ни вражды, Будь то пекарь иль ткач, разве в спешке нужда велика? Баоюй

188

Развевается флаг, — значит, добрым вином угостят. — Имеется в виду флаг, вывешиваемый в старом Китае над входом на постоялый двор, в харчевню или винную лавку.

Прочитав стихи, Юаньчунь осталась довольна и похвалила Баоюя:

— Он в самом деле делает огромные успехи.

А потом сказала, что из четырех стихотворений самое лучшее «Развевается флаг в Деревне абрикосов», и, взяв кисть, переделала надпись «Горная деревушка Хуаньгэ» на «деревушка Благоухающего риса». Затем она велела Таньчунь набело переписать стихотворения и приказала одному из евнухов отнести их во флигель. Там стихи прочли Цзя Чжэн и другие мужчины и выразили свое восхищение. А Цзя Чжэн преподнес Юаньчунь «Оду о свидании с родными».

Затем Юаньчунь распорядилась угостить Баоюя и Цзя Ланя.

Цзя Лань, надо сказать, был совсем еще мал, но, глядя на мать и дядю, приветствовал гуйфэй со всеми положенными церемониями.

Тем временем Цзя Цян привел девочек-актрис, стоял с ними у входа и с нетерпением дожидался представления. Тут прибежал евнух из верхних комнат и сказал ему:

— Стихи сочинять уже окончили, давайте скорее программу представления.

Цзя Цян не мешкая передал ему программу, а также именной список двенадцати девочек.

Для представления были избраны сцены «Веселый пир», «Моление об овладении искусством шитья», «Судьба бессмертного» и «Отлетевшая душа» [189] .

Цзя Цян быстро закончил приготовления, и представление началось. Голоса были до того сильные, что казалось, скалы рушатся, движения в танцах такие стремительные, словно сами демоны пустились в пляс. Игра девочек-актрис была совершенна, и скорбь и радость они передавали с неподдельной искренностью. Сразу после представления появился евнух с золотым блюдом, полным сладостей, и спросил:

189

«Веселый пир», «Моление об овладении искусством шитья», «Судьба бессмертного», «Отлетевшая душа» — названия актов из классических китайских пьес. Согласно китайским комментариям к роману «Сон в красном тереме», первый акт символизирует разорение рода Цзя, второй — безвременную смерть Юаньчунь, третий — уход Баоюя в монахи, четвертый — преждевременную смерть Дайюй.

— Кто из вас Лингуань?

Цзя Цян сразу понял, что сладости предназначены для Лингуань, поспешно принял подарок, а Лингуань велел отвесить низкий поклон.

Евнух между тем продолжал:

— Гуйфэй велела передать: «Лингуань на редкость хороша, пусть исполнит еще две сцены по собственному усмотрению».

— Слушаюсь! — сказал Цзя Цян и приказал Лингуань исполнить «Прогулку в саду» и «Прерванное сновидение».

Лингуань заупрямилась, она считала, что это не ее роль, и пожелала исполнить «Взаимный сговор» и «Перебранку». Цзя Цян вынужден был уступить.