Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I — XL.
Шрифт:
Сижэнь сказала Баоюю:
— Тебе пора обедать. А не хочешь — все равно пойди к бабушке, посиди с ней, поиграй с барышнями, а потом вернешься. Мне хочется побыть одной.
Сижэнь вынула из волос шпильки, сняла кольца и легла. Лишь после этого Баоюй встал и отправился в покои матушки Цзя.
После обеда матушка Цзя села играть в кости с несколькими старыми мамками и няньками, а Баоюй, ни на минуту не забывавший о Сижэнь, возвратился к себе. Сижэнь спала глубоким сном. Ему тоже захотелось спать, но время было раннее, и он не лег.
Служанки Цинвэнь, Цися, Цювэнь и Бихэнь отправились поразвлечься к Юаньян и Хупо. В передней сидела
— Почему ты не пошла с ними?
— Денег нет, — ответила Шэюэ.
— Под кроватью лежит целая куча денег, — сказал Баоюй, — неужели тебе мало?
— Все уйдут веселиться, а кто будет присматривать за комнатами? Сижэнь заболела. А в доме горят лампы, топятся печи. Старые служанки за день и без того сбились с ног, пусть отдохнут. Девочки тоже устали, им надо немного развлечься. А я тут посижу.
Баоюй подумал, что девушка эта очень напоминает Сижэнь, и улыбнулся:
— Можешь идти, я здесь побуду!
— Тогда мне тем более надо остаться, — возразила Шэюэ. — А чем плохо, если мы посидим и поговорим?
— О чем? — спросил Баоюй. — По-моему, это неинтересно! Да, кстати, ты утром жаловалась, что у тебя голова чешется. Все равно делать нечего, давай расчешу тебе волосы.
— Что ж, давай, — согласилась Шэюэ.
Она принесла шкатулку с туалетными принадлежностями, зеркало, вынула шпильки и распустила волосы. Баоюй взял гребень и начал расчесывать. Но едва он успел два-три раза провести гребнем, как на пороге появилась запыхавшаяся Цинвэнь — она прибежала за деньгами. Увидев Шэюэ и Баоюя, Цинвэнь усмехнулась:
— Ах, вот оно что! Кубками обменяться не успели, а уже до волос добрались! [199]
— Иди, я и тебя причешу! — со смехом сказал Баоюй.
— Я недостойна такой великой чести! — съязвила Цинвэнь.
Она схватила деньги и выбежала из комнаты.
Шэюэ сидела у зеркала, Баоюй стоял у нее за спиной, и оба в зеркале улыбались друг другу.
— Во всем доме она самая болтливая, — заметил Баоюй.
Шэюэ жестом остановила его. В этот момент из-за дверной занавески с шумом вбежала Цинвэнь.
199
…до волос добрались. — В старом феодальном Китае существовал обычай, по которому жених и невеста во время свадьбы должны были выпить вина, обменявшись кубками; затем жених собственноручно делал невесте прическу, какую полагалось носить замужней женщине.
— Это я болтливая? Ну-ка, давай объяснимся!
— Иди своей дорогой, — со смехом сказала Шэюэ. — Чего привязалась?
— Защищаешь его! — рассмеялась Цинвэнь. — Вы меня не морочьте! Думаете, я ничего не понимаю? Погодите, вот отыграюсь, потом с вами счеты сведу!
С этими словами она убежала.
Баоюй расчесал Шэюэ волосы и приказал постелить ему, чтобы не тревожить Сижэнь. Ночью ничего примечательного не случилось.
На следующее утро Сижэнь почувствовала себя лучше и съела немного рисового отвара. Лишь тогда Баоюй успокоился и после завтрака отправился навестить тетушку Сюэ.
Наступил первый месяц. Время, когда занятия в школе прекращаются, женщины перестают заниматься вышиванием и делать всем совершенно нечего.
Баочай всегда хорошо относилась к Цзя Хуаню, как и к Баоюю, и уступила ему свое место. Каждый ставил по десять монет.
Первую партию Цзя Хуань выиграл и был очень доволен. Но, проиграв затем несколько партий подряд, стал горячиться. В последней партии пришла его очередь метать кости. Чтобы выиграть, надо было набрать не меньше шести очков. Цзя Хуань в сердцах швырнул кости на стол. Одна легла тут же, на ней было два очка, другая откатилась в сторону.
— Одно очко! Одно! — крикнула Инъэр, захлопав в ладоши.
Цзя Хуань вытаращил глаза и заорал:
— Шесть! Семь! Восемь!
Но кость вдруг повернулась кверху единицей и остановилась. Цзя Хуань схватил ее и потянулся за деньгами, заявив, что было четыре очка.
— Я сама видела одно! — запротестовала Инъэр.
Но Баочай, видя, что Цзя Хуань рассердился, сделала Инъэр знак глазами молчать и сказала:
— Ты уже взрослая, а нарушаешь правила! Неужели господа станут тебя обманывать? Значит, не хочешь отдавать деньги?
Инъэр не осмелилась перечить барышне и, затаив обиду, отдала деньги, бормоча:
— А еще господа называются! На такие гроши даже я не позарилась бы! Недавно второй господин Баоюй проиграл мне больше, но сердиться не стал! А когда все деньги у него растащили служанки, лишь посмеялся…
Баочай прикрикнула на нее, и она замолчала.
— Куда мне до Баоюя! — произнес Цзя Хуань и заплакал. — Вы все боитесь его, всячески угождаете, а меня каждый может обидеть, потому что я не сын госпожи.
— Дорогой братец, не говори так, а то над тобой будут смеяться, — стала уговаривать его Баочай и еще раз отчитала Инъэр.
В это время пришел Баоюй и спросил:
— Что здесь произошло?
Цзя Хуань не осмелился произнести ни слова. Баочай хорошо знала, что в семье Цзя младшие братья боятся старших, но Баоюй не любил, когда его боялись.
«Детей воспитывают родители, кому же понравится, если я стану вмешиваться? К тому же я принадлежу к прямой ветви рода, а Цзя Хуань — сын наложницы. Если я стану относиться к нему как к младшему, пойдут сплетни, да и неизвестно, станет ли он меня слушаться».
Запала ему в голову и другая, довольно странная мысль. Вы не представляете какая! Баоюй с самого детства постоянно находился в окружении сестер, родных — Юаньчунь и Таньчунь и двоюродных — Инчунь и Сичунь, а также родственниц: Ши Сянъюнь, Линь Дайюй и Сюэ Баочай. Девушки были для него олицетворением кротости, мужчин же он считал грязными тварями и совершенно ими не интересовался. Но, следуя заветам великого мудреца [200] , он не осмеливался нарушать правила взаимоотношений с родителями, дядьями и братьями. Себя же он не причислял к мужчинам и никогда не думал о том, что должен служить примером для младших братьев. Вот почему Цзя Хуань и другие младшие братья не очень его боялись, хотя старались ему уступать, чтобы не вызвать недовольства матушки Цзя.
200
…следуя заветам великого мудреца. — Имеется в виду Конфуций.