Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX.
Шрифт:
Баоюй в тот день был рассеян и никого не замечал: все его мысли были обращены к Цинвэнь – ей стало хуже, болезнь обострилась. И как только госпожа Ван сказала, что можно идти спать, он поспешил к себе. У Таньчунь, расстроенной домашними неприятностями, тоже не было ни малейшего желания развлекаться. Только Инчунь и Сичунь все еще были здесь, но они никогда не дружили с Дайюй, и утешать ее принялась Сянъюнь.
– Ты умная девушка, а не бережешь себя, – сказала Сянъюнь с укором. – Получилось как-то нехорошо. Баочай и Баоцинь все время твердили, что нынешний праздник Середины осени мы проведем вместе, устроим собрание поэтического общества и будем сочинять стихи. Но потом они забыли о нас и сами ушли любоваться луной; никакого собрания не было, и никаких стихов мы не сочиняли. Все родственники – эгоисты. Недаром сунский Тайцзу [199] сказал: «Я не
199
Сунский Тайцзу (960—975) – император династии Сун.
Дайюй, не желая огорчать подругу, сказала:
– Какие тут стихи, когда такой галдеж?!
Сянъюнь засмеялась.
– Любоваться луной с холма – хорошо, но еще лучше внизу, у воды. Знаешь, у подножия горки есть пруд, где у самой воды стоит павильон Кристальной впадины. Те, что вели работы в саду, отличались прекрасным вкусом. На этой горке самое высокое место назвали Лазоревым бугром, а самое низкое, у воды – Кристальной впадиной. Слова «бугор» и «впадина» и знаки, которыми они пишутся, редко употребляются, потому в названиях террасы и павильона создают впечатление чего-то нового, оригинального. Тот, кто их придумал, не пожелал следовать трафарету. Оба эти места – одно наверху, другое внизу, одно светлое, другое тенистое, одно на горке, другое у воды – словно созданы для того, чтобы любоваться луной. Кому нравятся высокие горы и бледная луна, подымаются наверх, кто предпочитает яркую луну и чистые волны, спускаются вниз. Хотя на байхуа слова «бугор» и «впадина» читаются и пишутся несколько по-иному, чем на вэньяне, все равно их считают грубыми. Слово «впадина» мне встретилось всего раз в стихотворении Лу Фанвэна, где есть строка: «Во впадине на тушечнице древней туши накопляется немало…» Ну разве не смешно, что поэта упрекали в банальности?
– Это слово встречается не только у Лу Фанвэна, но и у других поэтов и писателей древности, – возразила Дайюй. – Взять хотя бы «Оду о зеленом мхе» Цзян Яня [200] , «Книгу о чудесах» Дунфан Шо [201] , рассказ «Чжан Сэнъяо [202] расписывает кумирню». Люди нынешнего времени этого не знают и потому считают это слово простонародным. Скажу по правде: это я придумала такие названия павильону и террасе. Отец велел это сделать Баоюю, но он придумал неудачные. Тогда придумала я, записала и показала старшей сестре, а она велела их показать дяде, и дяде они понравились. Ну ладно, пошли в павильон.
200
Цзян Янь – известный поэт V в.
201
Дунфан Шо (161—87 гг. до н.э.) – писатель и государственный деятель эпохи Хань.
202
Чжан Сэнъяо – знаменитый художник V в.
Они спустились по склону, свернули за горку и очутились в Кристальной впадине. По берегу пруда и до самой дорожки, ведущей к павильону Благоухающего лотоса, тянулась бамбуковая ограда. Здесь по ночам дежурили две служанки. Но сейчас, к великой радости Дайюй и Сянъюнь, они спали, потому что в палатах Лазоревого бугра господа любовались луной.
– Как хорошо, что служанки спят! – сказала Дайюй. – Давай полюбуемся отражением луны в воде.
Девушки сели на бамбуковые пеньки под навесом.
Полная луна отражалась в пруду. В ее свете сверкала вода, и девушкам казалось, будто они попали в хрустальный дворец царя рыб. Налетел ветерок, и по зеркальной поверхности пруда побежали морщинки. От окружающей красоты на душе становилось светло и радостно.
– Будь я сейчас дома, непременно выпила бы вина и покаталась на лодке! – воскликнула Сянъюнь.
– Правы были древние, говоря: «Когда сбываются все желания, исчезает радость надежды», – засмеялась Дайюй. – Нам и так хорошо – к чему еще лодка?
– Такова человеческая природа! – ответила Сянъюнь. – «Захватив княжество Лу, заришься на Шу»!
Вдруг до девушек донеслись жалобные звуки флейты.
– Это старая госпожа и госпожа развлекаются, – заметила с улыбкой Дайюй. – Флейта нам даст вдохновение. Давай сочинять пятисловные уставные стихи.
– На какую рифму? –
– Сосчитаем палочки в этих перилах – отсюда и до сих пор; какая будет по счету последней, ту рифму и возьмем [203] .
203
…ту рифму возьмем. – У китайцев существуют специальные рифмические словари, где все рифмующиеся слова расположены группами, каждая из которых имеет определенный порядковый номер.
– Прекрасная мысль! – промолвила Сянъюнь.
И они принялись считать палочки. Оказалось тринадцать.
– Как назло, тринадцатая рифма! – произнесла Сянъюнь. – Она употребляется так редко, что вряд ли у нас получатся стихи. Ну, начинай!
– Ладно, посостязаемся, кто сильнее в стихосложении, – улыбнулась Дайюй. – Жаль только, нет бумаги и кисти, нельзя записать!
– Завтра запишем, – ответила Сянъюнь, – надеюсь, нас память не подведет.
– Ну, тогда слушай, – сказала Дайюй и прочла:
…Пятнадцатый день – это осень в своей середине [204] .Но день позади. Вот и вечер уже настает.Сянъюнь на мгновение задумалась, но тут же подхватила:
Прозрачность и свежесть! Похоже, что наша прогулкаСовпала с весною, и мы перешли в новый год! [205] …Стрельца и Ковша засверкали извечные звезды,Светилами ярко расцвечен ночной небосклон…204
Пятнадцатый день – это осень в своей середине… – Праздник Середины осени приходится на 15-й день 8-го месяца.
205
…И мы перешли в новый год… – Новогодний праздник (Юаньсяо) приходится на пятнадцатый день первого месяца чжэн по лунному календарю.
Дайюй, смеясь, продолжала:
…А здесь, на земле, перелив благозвучный свирели,И флейты не молкнут, и слышится струн перезвон.Пусть кубки с вином поднимают в разгаре веселья,Чтоб ночь пролетела отрадно в пирушке хмельной…– «Пусть кубки с вином поднимают…» – это хорошо, – улыбнулась Сянъюнь, – но парная строка должна быть еще лучше.
Она снова задумалась и прочла:
Сейчас у кого широко не распахнуты окна,Чтоб, к ним подойдя, любоваться плывущей луной?…Мороз… Но не сильный. Скорее – приятный морозец.Но ветер подул – и как будто огнем обожгло…– Неплохо! – отозвалась Дайюй. – Лучше, чем у меня. А подумай ты еще немного, получилось бы совсем замечательно.
– Стихов на эту тему мало, она трудная, поэтому можно использовать уже готовые строки, – сказала Сянъюнь. – Будь у меня что-то очень хорошее, я приберегла бы на конец.
– Посмотрим, что ты прочтешь в конце! – с напускной строгостью промолвила Дайюй. – Стыдно ведь будет, если ничего интересного не придумаешь! – И она прочла такие строки:
А ночь между тем все равно хороша при морозе:Согрета душа, и на сердце светло и тепло.…Коль тянешься жадно за тою же лунной лепешкой, —Тебе не пристало Почтенного старца корить… [206]206
Тебе не пристало Почтенного старца корить… – Если пожилой человек добивался успеха на столичных экзаменах, несмотря на преклонные годы, он был окружен почетом. «Тянуться жадно за тою же лунной лепешкой» – это речение имеет в виду естественное стремление людей занять в обществе достойное место. В определенном контексте оно могло выражать иронию, обращенную к карьеристам.