Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI — СХХ.

Цао Сюэцинь

— В семье Ся уже знают об этом? — спросил Цзя Лянь.

— Пока нет, — ответила тетушка Сюэ, — прежде чем сообщать, я хотела выяснить обстоятельства дела!

— По-моему, первым долгом следует известить власти, — сказал Цзя Лянь. — Разумеется, все мы подозреваем Баочань, но ведь никто не поймет, почему вдруг она отравила свою хозяйку. Обвинять Сянлин значит выгораживать преступницу.

Тут появились женщины-служанки из дворца Жунго, и разговор прервался.

— Пришла вторая госпожа Баочай, — доложили служанки.

Цзя Лянь не

стал избегать встречи, как полагалось по этикету, ибо много раз видел Баочай в детстве.

Баочай поздоровалась с матерью, поклонилась Цзя Ляню, а затем направилась во внутренние комнаты, где жила Баоцинь. Тетушка Сюэ вошла следом за нею и рассказала о случившемся.

— Зачем вы, матушка, приказали связать Сянлин? Ведь это значит, что вы считаете ее виновной! — сказала, выслушав мать, Баочай. — Если суп, как вы говорите, готовила Баочань, то связать следовало ее. А потом допросить. Кроме того, необходимо сообщить о случившемся властям и семье Ся.

Рассуждения дочери показались тетушке Сюэ вполне разумными, и она поделилась ими с Цзя Лянем.

— Вторая сестрица права, — согласился Цзя Лянь. — Я сообщу в ведомство наказаний, пусть расследуют дело. Но если отпустить Сянлин и связать Баочань, не избежать неприятностей.

— Я, собственно, приказала связать Сянлин не потому, что считаю ее виновной. Но она могла покончить с собой оттого, что ее несправедливо подозревают, и я почла за лучшее связать ее и передать под присмотр Баочань.

— И все же этим вы сыграли на руку Баочань, — заметил Цзя Лянь.

— В таком случае освободите Сянлин и свяжите Баочань. Ведь только они знают, что в действительности произошло. А своим людям прикажите успокоить Сянлин!

Тетушка Сюэ приказала отпустить Сянлин, а Баочай послала женщин помочь служанкам связать Баочань. Когда они вошли, Сянлин горько плакала, а Баочань посмеивалась. Но, узнав, что ее собираются связать, подняла страшный шум. Однако служанки из дворца Жунго, не обращая внимания на ее вопли, крепко ее связали.

Тем временем в семью Ся послан был человек сообщить о случившемся.

Семья Ся переехала в столицу недавно. Положение их пошатнулось, и мать желала быть поближе к дочери. В семье кроме Цзиньгуй был еще непутевый приемыш, который промотал все свое наследство и постоянно ездил за подачками в семью Сюэ.

Цзиньгуй была легкомысленной и дня не могла обойтись без плотских утех. Поэтому, потерпев неудачу с Сюэ Кэ, она стала подумывать о своем названом брате. Он был еще невинным юнцом, и Цзиньгуй решила его соблазнить. Всякий раз, приезжая домой, с ним заигрывала, задабривала его. Вот и сейчас, когда приехал слуга из семьи Сюэ, молодой человек подумал: «Интересно, что он привез?» Но, узнав, что барышня отравилась, стал метаться и причитать. Мать Цзиньгуй разразилась рыданиями.

— Почему, попав в их семью, моя девочка вдруг отравилась?

Она хотела ехать к дочери вместе с сыном, но никак не могла дождаться, пока подадут коляску.

Семья Ся принадлежала

к купеческому сословию, но сейчас, когда они разорились, где уж было думать о соблюдении приличий и этикета.

Таким образом, приемный сын пошел вперед, а мать в сопровождении старухи служанки последовала за ним.

Добравшись до места, где стояли наемные коляски, старуха Ся влезла в одну из них и приказала ехать как можно скорее.

Едва коляска остановилась у дверей дома Сюэ, старуха, ни с кем не поздоровавшись, бросилась в комнаты и запричитала: «Дитя мое родное!»

Цзя Лянь в это время уехал в ведомство наказаний, и дома оставались тетушка Сюэ, Баочай и Баоцинь. Ошарашенные, смотрели они на ворвавшуюся в дом женщину и слова не могли вымолвить.

Придя понемногу в себя, они стали было объяснять матери Цзиньгуй, что произошло, но та слушать ничего не хотела и во все горло вопила:

— Что хорошего видела у вас моя девочка? Вы ей жить не давали, ругались и скандалили так, что муж из дому сбежал. А потом вы упрятали его в тюрьму, чтобы Цзиньгуй его никогда не видела! Вы возненавидели мою дочь! И при поддержке своих влиятельных родственников творите бесчинства! Это вы велели ее отравить! Зачем бы она стала лишать себя жизни?!

С этими словами она бросилась на тетушку Сюэ, и та невольно попятилась назад.

— Лучше бы поглядели на дочь, а потом спросили, как было дело, у вашей Баочань! — воскликнула тетушка Сюэ. — А то ничего не выяснили и оскорбляете!

Со старухой Ся пришел ее приемный сын, и поэтому Баочай и Баоцинь находились во внутренней комнате и не могли вступиться за тетушку Сюэ. Им оставалось лишь волноваться.

К счастью, в это время появилась жена Чжоу Жуя, ее прислала госпожа Ван. Увидев какую-то старуху, которая, тыча пальцем прямо в лицо тетушке Сюэ, бранила ее, жена Чжоу Жуя сразу догадалась, что это мать Цзиньгуй.

— Вы — мать Цзиньгуй, не так ли? — спросила она. — Ваша дочка отравилась сама. Госпожа Сюэ никакого отношения к этому не имеет, и зря вы на нее нападаете!

Но мать Цзиньгуй схватила тетушку Сюэ за руку и продолжала кричать:

— Говорите, как вы убили мою дочь? Дайте мне посмотреть на нее!

— Смотрите сколько хотите, только руки в ход не пускайте! — сказала жена Чжоу Жуя, оттаскивая мать Цзиньгуй в сторону. Но тут к ней подскочил приемный сын старухи и заорал:

— Не смей бить мать! Думаешь, семье Цзя все позволено?!

Он схватил стул и замахнулся на жену Чжоу Жуя.

На выручку прибежали служанки, находившиеся во внутренней комнате, и подняли невообразимый галдеж. Мать Цзиньгуй с приемным сыном разошлись вовсю и кричали:

— Знаем мы, что вы надеетесь на родственников! Только не запугаете! Нашей Цзиньгуй нет в живых и нам теперь все равно!

И старуха опять бросилась на тетушку Сюэ — служанки ничего не могли поделать. Недаром говорят: «Кто решился биться насмерть, тому и десять тысяч храбрецов не страшны».