Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Шрифт:
«Деньги получил, раздал служителям ямыня.
Старший брат под стражей, но пыткам не подвергается, поэтому не беспокойтесь.
Здешние люди хитры и коварны, родственники убитого и свидетели никаким уговорам не поддаются, даже друг старшего брата, с которым они вместе ходили в трактир, на их стороне.
В этом незнакомом месте, среди чужих людей нам с Ли Сяном посчастливилось встретить доброго человека, и он дал полезный совет, разумеется за вознаграждение. Необходимо, сказал он, связаться с тем самым У Ляном, с которым старший брат ходил в кабачок, посулить ему
Я разыскал У Ляна, и он согласился. Подкупил родственников покойного и свидетелей и написал новое прошение. На первое прошение пришел ответ. Привожу его полностью, а также само прошение:
«Сие прошение от такого-то.
Обращаюсь по делу старшего брата, несправедливо обвиненного.
Мой старший брат Сюэ Пань, уроженец Нанкина, временно проживающий в Сицзине, такого-то числа, месяца и года отправился из вышеупомянутого места жительства на юг по торговым делам. Не минуло и нескольких дней после его отъезда, как слуга вернулся домой с письмом, в котором говорилось, будто мой старший брат учинил убийство. Я прибыл на место происшествия и здесь узнал, что брат случайно убил некоего Чжан Саня.
Я побывал в тюрьме, где содержится брат, и тот слезно молил о помощи, уверяя, что никогда не был знаком с семьей Чжанов и не питал к ней вражды.
Но случилось так, что старший брат потребовал у трактирного слуги заменить вино, а тот замешкался, и брат в гневе выплеснул вино из своей чашки на пол. Чашка выскользнула из рук, угодила в голову Чжан Саню, который в это время нагнулся, чтобы поднять что-то с полу, и убила оного насмерть.
Удостоившись великой милости предстать пред глазами начальства для допроса, мой брат, убоявшись пыток, признал себя виновным в убийстве, совершенном во время драки.
К счастью, будучи гуманным и великодушным и зная, что брат мой обвинен несправедливо, Вы не вынесли ему поспешного приговора.
Ныне старший брат содержится под стражей, и я, подавая сие прошение, нарушаю закон. Только любовь к брату заставила меня идти на риск, пренебрегая опасностью. Почтительно кланяюсь, умоляя о милосердии, и прошу снова допросить брата и свидетелей и проявить милость, дабы наша семья, испытав на себе Вашу высочайшую гуманность, была вечно и беспредельно счастлива!
С чем и обращаюсь к Вам в сем прошении».
Далее следовало решение по делу:
«Тело убитого освидетельствовано, улики не вызывают никаких сомнений. Пытки по отношению к арестованному не применялись. Он сам признался, что во время драки совершил убийство, о чем его собственные показания имеются в деле. Вы прибыли издалека и не присутствовали при убийстве, как же вы можете по выдуманным показаниям обжаловать наше решение?!
В соответствии с законом вас следовало бы наказать. Но, помня о ваших чувствах к брату, прощаю вас. Прошение отклоняется…»
Тут тетушка Сюэ воскликнула:
– Значит, спасти его невозможно?! Как же быть?
– Тут
Тетушка Сюэ позвала слугу, и тот сказал:
– В уезде, где сейчас находится ваш сын, хорошо известно о богатстве и могуществе вашей семьи. Необходимо добиться покровительства в столице и преподнести богатые подарки начальнику уезда, тогда дело могут пересмотреть и смягчить приговор. Только медлить нельзя, не то будет поздно.
Тетушка Сюэ отпустила слугу, а сама отправилась во дворец Жунго и рассказала о случившемся госпоже Ван, умоляя еще раз поговорить с Цзя Чжэном.
Ходатайствовать через кого-нибудь перед начальником уезда Цзя Чжэн согласился, а о деньгах и подарках слышать не хотел. Видя, что от Цзя Чжэна толку не добиться, тетушка Сюэ обратилась к Фэнцзе и Цзя Ляню. Истратив несколько тысяч лянов серебра, она наконец подкупила начальника уезда, и Сюэ Кэ получил возможность действовать.
Через некоторое время состоялся суд, на который были вызваны свидетели и родственники убитого.
Привели и Сюэ Паня. Чиновник-делопроизводитель проверил но списку имена пришедших. Начальник уезда велел старосте сличить прежние показания свидетелей с нынешними, а затем стал допрашивать Чжан Ван, мать убитого, и Чжан Эра – его дядю.
Вот что рассказала мать:
– Мой муж Чжан Да умер восемнадцать лет назад. Старшего и второго сына тоже нет в живых, оставался лишь младший сын – Чжан Сань, еще не женатый. В нынешнем году ему исполнилось двадцать три года. Средств к существованию у нас не было, и сыну пришлось работать в кабачке семьи Ли. Я была вне себя от горя, узнав, что с ним случилось. О, господин, я чуть не умерла! Побежала туда. Смотрю, сын мой лежит на полу, из головы хлещет кровь, вот-вот скончается. Я бросилась к нему, стала спрашивать, кто его так отделал, но он уже не мог ответить. Не помня себя, я вцепилась в убийцу, этого выродка!..
Служители прикрикнули на женщину, чтобы осторожнее выражалась. Чжан Ван стукнулась лбом об пол и продолжала:
– Умоляю вас, светлейший господин, не оставьте преступника безнаказанным! Ведь он отнял у меня единственного сына!
Начальник уезда приказал увести женщину и стал допрашивать слугу из кабачка.
– Чжан Сань был у вас в лавке в работниках?
– Не в работниках, в половых, – отвечал тот.
– В день убийства ты показал, что Чжан Саня убил Сюэ Пань, ударив чашкой по голове, – продолжал начальник уезда. – Ты сам это видел?
– Я в это время был за прилавком, – отвечал Ли Эр, – только слышал, что кто-то в комнате для гостей требует вина, а потом раздался крик: «Он убит!» Я побежал туда и увидел Чжан Саня. Он лежал на полу и не двигался. Я сообщил старосте стодворки и матери пострадавшего. Как все это произошло, не знаю, почтеннейший господин, поэтому прошу вас допросить тех, кто находился в комнате для гостей.
– На следствии ты показал, что видел все собственными глазами! – закричал начальник уезда. – А сейчас говоришь, «ничего не знаю»!