Шрифт:
Летом тысяча девятьсот шестидесятого года курсант Оренбургского высшего зенитного ракетного училища Николай Шашков приехал в родную деревню в каникулярный отпуск.
Село встретило юношу буйством
Приученный в училище к порядку, Николай быстро убрался в доме, набрав в колодце воды, перемыл посуду, затем приготовил нехитрый ужин, почистив и сварив картофель.
Вытащив из сумки вещи, он принялся ждать мать.
Она вернулась, когда стемнело, и была навеселе. Увидев сына, мать улыбнулась пьяной, беззащитной улыбкой и протянула к нему руки:
– Коленька мой приехал! Кровинушка моя!
Николай с нежностью осторожно ее обнял, посмотрел на рано состарившиеся лицо и почувствовал острую
– Мам, – тихо произнес он, – зачем ты так пьешь?
Благодушное настроение женщины резко сменилось приступом агрессии:
– Яйца курицу не учат, понял меня? – Она замахнулась на сына, потеряла равновесие и точно упала бы, не подхвати ее Николай в тот момент.
Он осторожно довел мать до спальни, снял с нее сапоги и уложил в постель.
– Ты завтра в поле не ходи, мам, отдыхай. Я сам. – С этими словами Николай вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Пройдя к себе, он, не раздеваясь, упал на кровать и мгновенно уснул.
***
Несмотря на усталость, ночью Николай спал неспокойно.
Снились ему похороны Егора Кузнецова, разбившегося на мотоцикле четыре года назад. Моросил дождь, свинцовые облака, закрыв собой солнце, окрасили небо в мертвенно-серый цвет, сильный ветер время от времени налетал, пытаясь сбить с ног. Траурная процессия непоколебимо двигалась в сторону кладбища. Восемь крепких мужчин несли на плечах гроб с покойником, еще двое вели воющую от горя мать, поддерживая несчастную под руки.
Конец ознакомительного фрагмента.