Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Мартьянова Людмила Михайловна

* * *

Мудрец мучительный Шакеспеар,Ни одному не верил ты обману —Макбету, Гамлету и Калибану.Во мне зажег ты яростный пожар,И я живу, как встарь король Леар.Лукавых дочерей моих, РегануИ Гонерилью, наделять я стану, Корделии отвергнув верный дар.В мое труду послушливое телоТолпу твоих героев я вовлек,И обманусь, доверчивый Отелло,И побледнею, мстительный Шейлок,И буду ждать последнего удара,Склонясь над вымыслом Шакеспеара.

24 июля 1913

Тойла

* * *

Люблю тебя, твой милый смех люблю,Люблю твой плач и быстрых

слез потоки,И нежные, краснеющие щеки,—Но у тебя любви я не молю,И, может быть, я даже удивлюТебя, когда прочтешь ты эти строки.Мои мечты безумны и жестоки,И каждый раз, как взор я устремлюВ твои глаза, отравленное жалоМоей тоски в тебя вливает яд.Не знаешь ты, к чему зовет мой взгляд.И он страшит, как острие кинжала.Мою любовь ты злобой назовешь,И, может быть, безгрешно ты солжешь.

Россия

Еще играешь ты, еще невеста ты.Ты, вся в предчувствии высокого удела,Идешь стремительно от роковой черты,И жажда подвига в душе твоей зардела.Когда поля твои весна травой одела,Ты в даль туманную стремишь свои мечты,Спешишь, волнуешься, и мнешь, и мнешьцветы,Таинственной рукой из горнего пределаРассыпанные здесь, как дар благой тебе.Вчера покорная медлительной судьбе,Возмущена ты вдруг, как мощная стихия,И чувствуешь, что вот пришла твоя пора,И ты уже не та, какой была вчера,Моя внезапная, нежданная Россия.

12 марта 1915

Вражий страж

Он стережет враждебный стан.Бесстрашный воин он и верный.В полях колышется туман.Часы скользят чредою мерной.Разведать путь приказ мне дан.Крадусь во мгле болотной и пещерной,Где запах злой, тяжелый, серный.Ползу, как змей угарных стран.Вот близок он. Стоит. Заслышал шорох.Я весь прилег к земле, в траву я вник.Я вижу блеск луны на вражьих взорах,Усы колючие и серый воротник.Вот успокоился. Идет. Сейчас он ляжет.Но что пред смертью он мне скажет?

* * *

Из чаш блистающих мечтания лия,Качели томные подруги закачали,От озарений в тень, из тени в свет снуя,Колыша синевой и белым блеском стали.По кручам выше туч проходит колея.Высокий путь скользит над темнотой печали,И удивляемся,– зачем же мы дрожали?И знаю, – в полпути угасну ярко я.По колее крутой, но верной и безгрешной,Ушел навеки я от суетности внешней.Спросить я не хочу: – А эта чаша – чья? —Я горький аромат медлительно впиваю,Гирлянды тубероз вкруг чаши обвиваю,Лиловые черты по яспису вия.

Сонет триолетно-актавный

Нисходит милая прохлада,В саду не шелохнется лист,Простор за Волгой нежно-мглистНисходит милая прохладаНа задремавший сумрак сада,Где воздух сладостно-душист.Нисходит милая прохлада,В саду не шелохнется лист.В душе смиряется досада,И снова облик жизни чист,И вновь душа беспечно рада,Как будто соловьиный свистЗвучит в нерукотворном храме,Победное колебля знамя.

19 июля 1920

* * *

Обнаженный царь страны блаженной,Кроткий отрок, грозный властелин,Красотой сияя нерастленной,Над дремотной скукою равнин,Над податливостью влажных глин,Над томленьем тусклой жизни пленнойОн вознесся в славе неизменной,Несравненный, дивный, он один.Блещут яхонты, рубины, лалыВ диадеме на его кудрях,Два

огня горят в его очах,И уста его, как вишни, алы.У него в руках тяжелый мечИ в устах пленительная речь.

24 июля 1920

Ольга Чюмина

Умирающая художница

Памяти М. Башкирцевой

1Охвачена минутным забытьем,Покоилась она – белее лилийИ ландышей, что в комнате кругомСвой аромат чарующий струили...С ее лица та скорбная черта,Что говорит о муках затаенных,Сомнениях и о ночах бессонных,—Изгладилась, и бледные устаРаскрылися улыбкою счастливой,Как будто ей счастливый снился сон,И светлый ум, тревожный и пытливый,Сомненьями так часто удручен,—На все нашел ответ и разрешенье,И за борьбой пришло успокоенье...2Вокруг нее – ее созданий ряд:Ряды картин, начатые творенья,Где с полотна на зрителя глядятЕе идей живые воплощенья.От мелких драм из жизни бедняков,Записанных и схваченных с натуры,Где все живет: и лица и фигурыИ говорит красноречивей слов,До чудных сцен евангельских преданийИль эпопеи Рима роковойИ Греции: весь цикл ее созданий —Все истиной проникнуто одной.«Святые жены», «Цезарь», «Навзикая»...Повсюду – мысль, везде – душа живая.3И снится ей: опасность далекаИ снова грудь больная дышит смело.Работать! Жить! Ведь жизнь так коротка,Так коротка, а в ней так много дела!Ужели же не суждено облечьЕй в образы задуманное ею?Ужель оно погибнет вместе с нею?И ей восторг не суждено зажечьВ сердцах людей, чтоб, глядя на твореньяХудожницы, мог каждый оценить,Постигнуть мог душою их значеньеИ вместе с ней и мыслить, и любить?..Как? Умереть? Когда желаешь страстноТворить и жить, и жизнь сама прекрасна!4Со стоном вдруг очнулася она!Как тяжело! Как ноет грудь больная!Сомненья нет: она осужденаИ близится минута роковая...Так все любить: природу и людей,Искусство, жизнь, и тишину, и грозы,И смех, и грусть, и радости, и слезы,Сиянье дня, безмолвие ночей —И – умереть!.. Кто плачет? Кто, рыдая,Склонился к ней? Не надо! До концаОна, ни в чем себе не изменяя,Увидит смерть с решимостью борца,И не «рабом лукавым и ленивым»Перед судом предстанет справедливым...

1889

Сонет

Певцы прекрасного, туман сомнений мрачныхДля вас не затемнил кастальских вод хрусталь.В струях поэзии холодных и прозрачныхНе скрыли вы заветную печаль.Для вас крушений нет и нет огней маячных,Утесы грозные пугают вас едва ль,И вы с доверчивой улыбкой новобрачныхГлядите пред собой в заманчивую даль.Картину знаю я: тюремный двор сырой...Он кажется еще мрачней и неприютнейВ холодном сумраке; вечернею поройПрисел в углу его певец беспечный с лютней,И там, где мрак и смерть и камень, и чугун,Он сыплет золото своих певучих струн.

Из крымских набросков

2.Notturno

Ночною тьмой оделись дали,И капли редкие дождя,Сухую почву бороздя,Почти бесшумно упадали,И Одалар с Медведь-горойКак бы закутались чадрой.Царила тишь волшебной сказки;Лишь теплый ветер, полный ласки,Разгоряченного лицаКасался нежно и несмело,А море, море без концаВо тьме незримое шумело,—И плеск дождя, и шум валов —Звучали песнею без слов.