Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Мартьянова Людмила Михайловна

Только

Ни радости цветистого Каира,Где по ночам напевен муэдзин,Ни Ява, где живет среди руин,В Боро-Будур, Светильник Белый мира,Ни Бенарес, где грозового пираЖелает Индра, мча огнистый клинСредь тучевых лазоревых долин,Ни все места, где пела счастью лира.Ни Рим, где слава дней еще жива,Ни имена, чей самый звук – услада,Тень Мекки, и Дамаска, и Багдада,—Мне не поют заветные слова,И мне в Париже ничего не надо.Одно лишь слово нужно мне: Москва.

15

октября 1920 Париж

Под северным небом

До самого конца вы будете мне милы,Родного Севера непышные цветыПодснежник стынущий. Дыханье чистоты.Печальный юноша. Дрожанье скрытой силы.Ни косы быстрые, ни воющие пилыЕще не тронули растущей красоты.Но затуманены росой ее чертыИ тот, пред кем вся жизнь, расслышал зов могилы.Судьба счастливая дала мне первый день.Судьба жестокая второй мой день послала.И в юности моей не мед я знал, а жало.Под громкий лай собак бежал в лесах олень.И пена падала. А следом расцветалаГрустинка синяя, роняя в воду тень.

7 сентября 1916 Над Окой

Ребенку богов, Прокофьеву

Ты солнечный богач. Ты пьешь, как мед, закат.Твое вино – рассвет. Твои созвучья, в хоре,Торопятся принять, в спешащем разговоре,Цветов загрезивших невнятный аромат.Вдруг в золотой поток ты ночь обрушить рад,Там где-то далеко – рассыпчатые зори,Как нитка жемчугов, и в световом их спореТемнеющий растет с угрозным гулом сад.И ты, забыв себя, но сохранивши светыСтепного ковыля, вспоенного весной,В мерцаниях мечты, все новой, все иной,С травинкой поиграл в вопросы и ответыИ, в звук свой заронив поющие приметы,В ночи играешь в мяч с серебряной луной

9 августа 1917

Жемчужная раковина

Мне памятен любимый небом край.Жемчужною он раковиной в мореВозник давно, и волны в долгом хореЕму поют «Живи. Не умирай».Живи. Светись. Цвети. Люби. Играй.Ты верным сердцем с солнцем в договоре.Тебя хранит, весь в боевом уборе,Влюбленный в Корень Солнца самурай.Весь остров – как узор живого храма.Взнесенный ирис, как светильник, кем.Как слово песни – чаша хризантемОкно в простор. В нем золотая рама.Поля. Сады. Холмы. И надо всем —Напев тончайших линий. Фуджи-Яма

1923

Погаснет солнце

Погаснет солнце в зримой вышине,И звезд не будет в воздухе незримом,Весь мир густым затянут будет дымом,Все громы смолкнут в вечной тишине, —На черной и невидимой лунеВнутри возникнет зной костром палимым,И по тропам, вовек неисследимым,Вся жизнь уйдет к безвестной стороне, —Внезапно в пыль все обратятся травы,И соловьи разучатся любить,Как звук, растают войны и забавы, —Вздохнув, исчезнет в мире дух лукавый,И будет равным быть или не быть —Скорей, чем я смогу тебя забыть.

1919

Олень

Полнеба взято северным сияньем,Горящей ризой неба над землей.Даль Севера полна молочной

мглой,Застыло море круглым очертаньем.Нет счета снежно-льдяным созиданьям.Скала звенит. И ветер над скалойИз снега строит небу аналой,Поет псалмы и тешится рыданьем.От облака бежит проворно тень.Мечтая о приснившемся обеде,Лежат как груды белые медведи.Не мрак. Не свет. Не час. Не ночь. Не день.На вышнем небе ковш из желтой меди.И смотрит ввысь, подняв рога, олень.

1919

Катерина

За то, что ты всегда меня любила,За то, что я тебя всегда любил,Твой лик мечте невыразимо мил,Ты власть души и огненная сила.Над жизнью реешь ты ширококрыло,Тебе напев и ладан всех кадил,И тем твой дух меня освобил,Что ты, любовь ревнуя, ревность скрыла.Пронзенный, пред тобой склоняюсь в прах.Лобзаю долго милые колени.На образе единственном ни тени.Расцветы дышат в розовых кустах,Движенью чувства нет ограничений.Я храм тебе построю на холмах.

1919

В синем храме

И снова осень с чарой листьев ржавых,Румяных, алых, желтых, золотых,Немая синь озер, их вод густых,Проворный свист и взлет синиц в дубравах.Верблюжьи груды облак величавых,Уведшая лазурь небес литых,Весь кругоем, размерность черт крутых,Взнесенный свод, ночами в звездных славах.Кто грезой изумрудно-голубойУпился в летний час, тоскует ночью.Все прошлое встает пред ним воочью.В потоке Млечном тихий бьет прибой.И стыну я, припавши к средоточью,Чрез мглу разлук, любимая, с тобой.

1 октября 1920 Париж

Набат

Лишенный родины, меж призраков бездушных,Не понимающих, что мерный мудрый стихВсемирный благовест средь сумраков густых,Один любуюсь я на звенья строк послушных.Они журчащий ключ во днях пустынно-душных.В них говор солнц и лун для праздников святых,Веселый хоровод из всплесков золотых,В них грозный колокол для духов двоедушных.От звуковой волны порвется злая сеть.Качнувшись, побегут в пространство привиденья.Все дальше, дальше, прочь от грозового рденья.А бронза гулкая и стонущая медь,Возникши в воздухе глаголом осужденья,Продлят свои долгий гуд, веля судьбе – греметь.

12 августа 1920

Мое – ей

Приветствую тебя, старинный крепкий стих,Не мною созданный, но мною расцвеченный,Весь переплавленный огнем души влюбленной,Обрызганный росой и пеной волн морских.Ты в россыпи цветов горишь, внезапно тих,Мгновенно мчишься вдаль метелью разъяренной,И снова всходишь ввысь размерною колонной,Полдневный обелиск, псалом сердец людских.Ты полон прихотей лесного аромата,Весенних щебетов и сговора зарниц.Мной пересозданный, ты весь из крыльев птиц.И рифма, завязь грез, в тебе рукой не смята.От Фета к Пушкину сверкни путем возвратаИ брызни в даль времен дорогой огневиц.