Сонет Серебряного века. Сборник стихов. В 2 томах. Том 1

Мартьянова Людмила Михайловна

Ласточка

Ласточка бьется над кровлей моей,Звонко щебечет и манит меняВ даль голубую – к простору полей,К яркому солнцу горячего дня,К роще зеленой, где в блеске лучей,Точно струя золотого огня,Льется в кругу незабудок ручей,Нежно, как струны гитары, звеня.Как я любил эту чудную даль!Но мне покоя и там не найти...Вот когда детства беспечного жаль!Все, что я видел на грустном пути,Мне не забыть, не рассеять печаль...Ласточка, ласточка, дальше лети!

* * *

Забыв

тревоги дня, как счастлив я пороюОт города вдали! Безмолвны небеса,Заря вечерняя бледнеет за горою,И падает с ветвей жемчужная роса.Подходит тихо ночь, все ярче надо мноюДалекая звезда, ночных небес краса,И, в грезы погружен, объятый тишиною,Я чутко слушаю природы голоса...Иду. Вокруг цветы. В тени густого садаЛетают весело ночные мотыльки...Но вот в мое лицо повеяла прохлада,Раскинулись поля, донесся плеск реки...О ночь прекрасная! О чудная наградаЗа долгий день труда, волненья и тоски!

* * *

Я далеко от шума городского,Вокруг меня лежит глубокий снег;Но кони быстро мчатся на ночлег,И я боюсь: тоска вернется снова!Какая ночь... Нет сумрака ночного...Ямщик, сдержи коней летучий бег,—Хотел бы я не видеть целый векУгрюмых стен покинутого крова!Прочь от него, от шума и людей!Люблю простор и тишину полей,Мерцанье звезд на дальнем небосклоне...Простив судьбе, не помню грустных дней,Мечты летят за счастием в погоне,Я вижу сон... О, тише, тише, кони!

Памяти сестры

(Ек. Лукьяновой)

Ты все надеялась... С болезнью роковойБыла бессильная, тяжелая борьба.Так осенью цветок глядит в туман с мольбой,Но светлых нет лучей – напрасная мольба!Недуг тебя душил безжалостной рукой,Хваталась ты за грудь и, как дитя, слаба,Смотрела на меня с мучительной тоской,Твой взгляд мне говорил: «Что делать...знать, судьба!»Я утешал тебя, заплакать сам готов:«Родная, не грусти... Недалеко весна,Окрепнет грудь твоя от воздуха лесов,С весенним ясным днем и будешь ты ясна».Бодрее ты была от этих жалких слов,А я со страхом ждал, когда придет весна...

На финском берегу

I

Серое небо и серое море...Волны угрюмо шумят,Чайки, белея на сером просторе,С криком печальным летят.Старые сосны в тяжелом убореВ мутные волны глядят,Точно какое-то скрытое гореВысказать морю хотят.Грозно промчалась здесь буря седая,След ее берег хранит:Мертвые сосны, в песке утопая,Мрачно гниют, и стоитКамнем могильным гранит—Символ печального, серого края!

Две эпохи 

II 

Когда погаснет блеск рассвета золотого,Живительная мысль в бессилии замрет,Дух человеческий тогда мельчает сноваИ гибнет в суете томительных забот.Тогда животный страх толпу ведет сурово,Отчаянье, порок в ее сердцах растет,И с ужасом глухим, полна бессилья злого,Без цели и пути она во тьме бредет.Тогда стареет мир, печально измененный,И

горечь он несет толпе порабощенной;Нет света на земле, нет силы и чудес...Жизнь веет холодом застывшего движенья,И смерть стоит в толпе, как страшный призрак тленья,Как неизбежное возмездие небес!

Валерий Брюсов

На полустанке

Гремя, прошел экспресс. У светлых оконМелькнули шарфы, пледы, пижама;Там – резкий блеск пенсне, там – черный локон,Там – нежный женский лик, мечта сама!Лишь дым – за поездом; в снега увлек онОгни и образы; вкруг – снова тьма...Блестя в морозной мгле, уже далек он,А здесь – безлюдье, холод, ночь – нема.Лишь тень одна стоит на полустанкеПод фонарем; вперен, должно быть, взглядВо тьму, но грусть – в безжизненной осанке!Жить? Для чего? – Встречать товарных ряд,Читать роман, где действует Агнесса,Да снова ждать живых огней экспресса!

16 ноября 1917

Наряд весны

За годом год, ряды тысячелетий, —Нет! неисчетных миллионов лет,Май, воскрешая луговины эти,Их убирает в травянистый цвет.Пытливцы видят на иной планете,Что шар земной в зеленый блеск одет;Быть может, в гимне там поет поэт:«Как жизнь чудесна в изумрудном свете!»Лишь наш привычный взор, угрюм и туп,Обходит равнодушно зелень купИ свежесть нив под возрожденной новью;Наряд весны, мы свыклись в мире с ним;И изумруд весенних трав багрим,Во имя призрака, горячей кровью!

1918

Memento mori [22]

Импровизация в кафе «Десятая муза»

14 мая 1918 г.

Ища забав, быть может, сатанаЯвляется порой у нас в столице:Одет изысканно, цветок в петлице,Рубин в булавке, грудь надушена.И улица шумит пред ним, пьяна;Трамваи мчатся длинной вереницей...По ней читает он, как по страницеОткрытой книги, что вся жизнь – гнусна.Но встретится, в толпе шумливо-тесной,Он с девушкой, наивной и прелестной,В чьих взорах ярко светится любовь...И вспыхнет гнев у дьявола во взоре,И, исчезая из столицы вновь,Прошепчет он одно: memento mori!

22

Помни о смерти (лат.).

14 мая 1918

Миги

Бывают миги тягостных раздумий,Когда душа скорбит, утомлена;И в книжных тайнах, и в житейском шумеУже не слышит нового она.И кажется, что выпит мной до днаВесь кубок счастья, горя и безумий.Но, как Эгерия являлась Нуме,—Мне нимфа предстает светла, ясна.Моей мечты созданье, в эти мигиОна – живей, чем люди и чем книги,Ее слова доносятся извне.И шепчет мне она: «Роптать позорно.Пусть эта жизнь подобна бездне черной;Есть жизнь иная в вечной вышине!»