Сонеты 154, 153 Уильям Шекспир, — лит. перевод Свами Ранинанда
Шрифт:
(Vendler, Helen. «Shakespeare's Sonnets: With Three Hundred Years of Commentary». Associated University Presse, 2007, p. 376).
Продолжая тему «Тёмной леди», сонет 154 воплощает борьбу, которая сопровождает безответную любовь. Такие критики, как Матиас Кох (Mathias Koch) и Ева Сэммел (Eva Sammel), сошлись в едином мнении, что использование литературного образа «Тёмной леди» предназначалось для обозначения темы циклической нереализованной и потерянной любви. Шекспир также акцентировал на утверждении о простой истине, что сама по себе «борьба с чувством Любви
В более поздних сонетах 127—154, потому что, столкнувшись с Тёмной Леди, человеку не остаётся ничего, кроме пыток и горя. Это также показывает, что в сонетах «тёмной леди» влюблённость и разлука не обязательно происходят одна за другой. Вместо этого любовная связь между поэтом и «тёмной леди», только подчёркивает её измену по отношению к нему с другими мужчинами, включая его близких друзей, а также его «зависимость». O «темной леди», которая в конечном итоге приводит к «глубокому и меланхолическому безумию». Однако нераскрытый финал отношений между поэтом и тёмной леди нарушает линейный порядок, в котором это происходит, — резюмировала критик Ева Сэммел.
(Sammel, Eva. «Shakespeare's «Dark Lady» —The Hell of Sexuality and the Sexuality of Hell». GRIN Verglag. 2006, June 1, pp. 3-4).
(Примечание: любезно предлагаю для ознакомления критические дискуссии сонета 154, которые могут вызвать интерес для более углублённого изучения некоторыми исследователями. Текст оригинала по этическим соображениям при переводе максимально сохранен, и автор эссе не несёт ответственность за грамматику, стилистику и пунктуацию ниже предоставленного архивного материала).
Критические дискуссии и заметки из архива о сонете 154.
Критик Исаак (Isaac) предложил на обсуждение: «...при написании двух сонетов на одну и ту же тему, словно принятая ранее условность, подобные параллели можно найти у Петрарки (Petrarch), Микеланджело (Michelangelo), Суррея (Surrey), Сиднея (Sidney) и т. д». (Archive, 60: 34).
В строке 7, по поводу слова «general», «главный» критик Тайлер (Tyler) уточнил обозначение: «Главная причина и промоутер».
В строке 9, по поводу слова «well», «скважина, источник» им же замечена особенность: «Одно из трех слов в «Quarto», заглавные буквы которого Уиндхэм (Wyndham) никак не смог объяснить» (p. 264).
В строке 13, о слове прилагательном «this», «этот» критик Дауден (Dowden): «Это подтверждение, которое следует за ним (обозначением)».
Критик Х.У. Барретт (H.W. Barrett): «Мы не знаем, как можно было придумать более трогательное завершение (сонетов), чем эта прекрасная аллегория. Само такое повторение (сонетов) –– это один из тончайших штрихов поэтического искусства. Она едва ли, уступал той самой трогательной сцене, в которой появляется Офелия, и в исступлении начинает распевать отрывки диких песен, затем так же безрассудно и бесчувственно танцующая на раскалённых углях своего горя... Те же, кто наиболее внимательно прочитал предыдущие сонеты, будут наибольшей степени подготовлены к тому, чтобы оценить прекрасную аллегорию слёз (как разочарование недоведённого до финала акта)». (American Rev., 6: 309) («Впрочем, это поучительный пример
(«Shakespeare, William. Sonnets, from the quarto of 1609, with variorum readings and commentary». Ed. Raymond MacDonald Alden. Boston: Houghton Mifflin, 1916).
В пьесе Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь»: акт 4, сцена 1, присутствуют образы «Dian's bud», «бутон Дианы» и «Cupid's flower», «цветок Купидона», но многие поколения читателей никак не могли поверить, что гений драматургии, имел ввиду аллегорические наименование, так красочно описанные им гениталиям мифологических персонажам. Впрочем, известный английский писатель, поэт и литературный критик Питер Акройд, уже упоминал об этом в своих книгах о Шекспире, он был первым, кто снял маску лицемерия и недоговорок с лица безразличного к разрешению «Шекспировского вопроса» социума.
________________
________________
Original text by William Shakespeare «A Midsummer Night's Dream» Act IV, Scene I
ACT IV
SCENE I. The same. LYSANDER, DEMETRIUS, HELENA, and HERMIA lying asleep.
Enter TITANIA and BOTTOM; PEASEBLOSSOM, COBWEB, MOTH, MUSTARDSEED, and other Fairies attending; OBERON behind unseen
OBERON
(Advancing) Welcome, good Robin.
See'st thou this sweet sight?
Her dotage now I do begin to pity:
For, meeting her of late behind the wood,
Seeking sweet favours from this hateful fool,
I did upbraid her and fall out with her;
For she his hairy temples then had rounded
With a coronet of fresh and fragrant flowers;
And that same dew, which sometime on the buds
Was wont to swell like round and orient pearls,
Stood now within the pretty flowerets' eyes
Like tears that did their own disgrace bewail.
When I had at my pleasure taunted her
And she in mild terms begg'd my patience,
I then did ask of her changeling child;
Which straight she gave me, and her fairy sent
To bear him to my bower in fairy land.
And now I have the boy, I will undo
This hateful imperfection of her eyes:
And, gentle Puck, take this transformed scalp
From off the head of this Athenian swain;
That, he awaking when the other do,
May all to Athens back again repair
And think no more of this night's accidents
But as the fierce vexation of a dream.
But first I will release the fairy queen.
Be as thou wast wont to be;
See as thou wast wont to see:
Dian's bud o'er Cupid's flower
Hath such force and blessed power.
Now, my Titania; wake you, my sweet queen.
William Shakespeare «A Midsummer Night's Dream» Act IV, Scene I.
АКТ 4, СЦЕНА 1. То же самое. ЛИСАНДР, ДЕМЕТРИЙ, ЕЛЕНА и ГЕРМИЯ лёжа спят.