Соня в царстве дива

предположительно Л. Кэррол, перевод А.И.Мамонтова

„По бедности я не могла этому обучаться", вздохнула телячья головка. „Ну чему же вас учат?'-

„Нас сначала учат читать, потом идут склонение, спряжение..."

,,Да, да, да", подхватила телячья головка, „слоняние, наряжание..."

„А по скольку часов в день вас учили?" поторопилась Соня повернуть разговор, видя, что головка понесла чепуху.

„По десяти часов в первый день, по девяти—на второй, и так далее, все на ущерб.

„Скажите, какой странный порядок”- удивилась Соня.

„Ничего не странно! Сама увидишь. Ведь иначе

никогда не отучишься! Вот понемногу ученье-то и убавлялось."

Такая новая мысль очень заняла Соню; она задумалась над ней и собралась было с новым вопросом.

Телячья головка глубоко вздохнула, провела лапой по глазам, поглядела на Соню, будто желая что-то сказать, но рыдания заглушили ей голос.

,.Ни дать, ни взять подавилась костью!" говорит грифон, и ну ее тормошить и колотить в спину. После этой трепки телячья головка пришла в себя; слезы все еще текли по ея щекам, однако она успокоилась настолько, что могла проговорить:

„Ты, может быть, не живала на дне морском, и потому не имела случая познакомиться с морским раком."

„Случалось его пробовать, когда подавали к сто..." начала было Соня, но поскорее замодчала, боясь кого-нибудь обидеть. „Никогда не случалось", говорит она.

„Следственно, ты никак не можешь себе представить всю предесть раковой пляски!"

„Никак не могу", согласилась Соня. „Что это за пляска?"

„Не желаешь ли посмотреть,—мы, пожалуй, пропляшем?" предложил грифон.

,,С удовольствием».

„Давай, пропляшем первую Фигуру!" говорит грифон телячьей головке.

Телячья головка утерла слезы и охотно согласилась.

Начали: пошли кружиться около Сони, то заденут ее хвостом, то отдавят ей ногу.

„Благодарю вас, очень занимательная эта пляска!” говорит Соня, а сама ждет не дождется конца.

Наконец кончили.

„Ты бы разсказала нам теперь про свои приключеиия,'- обратился вдруг грифон к Соне.

„С удовольствием разскажу вам, что было со мною, но только с сегодняшняго дня”, робко начала Соня, „Про вчерашний не стоит говорить, потому что вчера я была совсем не той, чем стала нынче с утра.”

„Что-то непонятно объяснила”, говорит телячья головка.

„Прошу без объяснений - от них одна скука. Начинай прямо с приключений”, говорит грифон.

И пошла Соня им разсказывать, что было с нею с тех пор, как, увидавши белаго кролика, она погналась за ним. Сначала она робела и несколько сбивалась и было с чего: оба зверя подсели близко к ней и, широко разинув пасть, выпучили на нее глаза. Вскоре, однако, она оправилась и стала говорить смелей. Слушатели ёя сидели смирно, чинно и не прерывали ея, покуда ие дошла она до того места, где червяк велед ей прочитать наизусть „Близко города Славянска" и слова у нея выходили все на выворот.

„Оказия!” проговорила тут телячья головка и глубоко вздохнула.

,,Да, признаться,—оказия!”- поддакнул гриФОн.

„И все выходило на выворот?" задумчиво переспросила телячья головка.

„Любопытно было бы ее прослушать; вели-ка

ей сказать что-нибудь", обратилась она к грифону, словно он более ея имел права командовать Соней.

„Встань и прочитай наизусть «Раз в крещенский вечерок.» приказал гриФон.

„И они туда же распоряжаться! Задавать уроки! это выходит,ни дать ни взять, таже школа!" думает Соня, однако встала, начала. И понесла она такую чепуху, что и сама себя не разберет: пляшут у нея в голове поросята, разные звери, а язык болтает,—не сладит она с ним никак:

„Раз, собравшися в кружок,

Петухи гадали,

На ворота колпачок,

Сняв с ноги, сажали..."

Соня остановилась — стыдно ей и досадно стало; она закрыла, лицо руками и думает „будет ли всей этой чепухе конец?"

„Не мешало бы тебе обяснить", начала было телячья головка, но грифон перебил ее.

„Где ей", говорит, „обяснять! И сама-то себя не разберет."

,,Не желаешь ли, мы пропляшем тебе вторую фигуру раковой кадрили? А то, не попросишь ли телячью головку спеть нам песенку?" предложил грифон.

„Ах, да, пожалуйста песенку! Будьте так добры, спойте что-нибудь", говорит Соня телячьей головке.

Телячья головка тяжело вздохнула и дрожащим голосом, прерываемым рыданьем, затянула:

„Ах, прекраснейший суп

Из головкп телячьей!... " .

Только что заголосила телячья головка, как вдруг издали послышался крик: „к суду, к суду, допрос начался!”

„Идем!" заторопился грифон и, не дождавшись конца песни, схватил Соню за руку и пустился бежать.

„Какой допрос? кого судят?” допрашивает Соня, едва переводя дух; а грифон только пуще торопит ее и сам шибче бежит.

Издалека, все слабее и слабее доноснлись до них замирающие звуки жалобной песни телячьей головки:

„Ах, прекраснейший суп

Из головки телячьей!..."

Заседание суда

На троне сидели Король и Краля Червонные; около них собралась большая толпа из мелких пташек и всяких зверят; тут же выстроилась вся колода карт.

Подсудимый, Червонный Валет, в цепях стоял перед троном, охраняемый двумя стражами. Возле Короля белый кролик держал в одной руке звонок, в другой—большой сверток бумаги. На средине залы, на столе было поcтавлено большое блюдо с сладкими пирожками. И что за вкусные пирожки! Глядя на них, у Сони глаза и зубы разгорелись.

Соня никогда еще не бывала в заседаниях суда, но слыхала толки о них.

„Этот вот—судья, потому, что у него цепь на груди”, думает Соня. А на этот раз судьей был сам Король.

„А там вон - скамья, а на ней сидят все разныя животныя. Это, должно быть, пристяжные”, подумала Соня. Она, видите, говорила пристяжные, потому, что не совсем затвердила слово присяжные.

„Да, это пристяжные, пристяжные", повторяла она, с самодовольствием несколько раз кряду, а сама думает: „это, пожалуй, знает не каждая девочка одних со мною лет!”