СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
Шрифт:
Подошел Пелорат и остановился в дверях.
— Нашли что-нибудь? — нетерпеливо спросил он хриплым шепотом.
Тревиц поднял руку, призывая к молчанию. Он смотрел на Блисс. Он знал, что солнечный свет придет сюда через много дней, но для Блисс это не имело значения.
— Здесь, — сказала она.
— Вы уверены?
— Да.
— Это единственная точка?
— Единственная, которую я уловила. А мы облетели всю поверхность?
— Мы облетели значительную часть.
— Значит, в этой значительной части это единственная точка, в которой я что-то засекла.
— Это точно?
— Я ее ощущаю.
— А оно не может притворяться? — спросил Пелорат.
— Будь спокоен, Пел, — с некоторым высокомерием сказала Блисс, — притворство я бы заметила.
Тревиц пробормотал что-то насчет самонадеянности, затем сказал:
— Надеюсь, вы обнаружили разум?
— Я обнаружила сильный разум. Только… — ее голос прозвучал удивленно.
— Что?
— Ш-ш-ш. Не отвлекайте меня. Дайте сосредоточиться. Последние слова она произнесла одними губами. — Это не человек, — вдруг сказала она с радостным изумлением.
— Не человек? — с еще большим изумлением спросил Тревиц. Опять роботы? Как на Солярии?
— Нет. — Блисс радостно улыбалась. — Это и не робот.
— Но это должен быть либо человек, либо робот.
— Ни то ни другое. — Блисс продолжала улыбаться. — Разум не человеческий и все-таки не похож на разумы роботов, с которыми я имела дело до сих пор.
— Интересно будет посмотреть, — сказал Пелорат. Он энергично кивнул, глаза его блестели. — Всегда хорошо увидеть что-то новое.
— Что-то новое… — пробормотал Тревиц и вдруг почувствовал душевный подъем. Вспышка неожиданного озарения сверкнула в его мозгу.
Они снижались к поверхности Луны в праздничном настроении. Даже Фоллом, обхватив себя за плечи, стояла здесь и с отходчивостью ребенка радовалась, будто бы действительно возвращалась на Солярию.
Тревиц все же ощущал в себе остатки здравого рассудка, твердившего, что было бы странно, если бы Земля — или ее часть на Луне, — предпринимавшая такие усилия, чтобы никого не допустить, теперь предпринимала усилия, чтобы зазвать их. Какая цель тут преследовалась? Может, это был случай типа "не можешь сдержать — замани и уничтожь"? Тогда тайна Земли останется в неприкосновенности.
Но эта мысль побледнела, ее погасил поток радости, усиливающийся по мере того, как они приближались к поверхности Луны. При этом Тревицу удавалось удержать в памяти вспышку озарения, которая поразила его перед тем, как они начали плавно снижаться на поверхность спутника Земли.
Тревиц не задумывался над тем, куда движется корабль. Они снизились уже к самым вершинам покатых гор, и Тревиц, сидя за компьютером, понимал, что не должен ничего делать. Он и компьютер оказались ведомыми, и Тревиц чувствовал лишь неимоверную радость от того, что груз ответственности с него снят.
Они скользили параллельно поверхности. На их пути стеной встала скала, слабо
Корабль затормозил, самостоятельно снизился и аккуратно прицелился в коридор… вошел… заскользил… Вход закрылся за ними, и впереди открылся другой.
Корабль прошел через второй вход в гигантский зал, казавшийся внутренностью пустотелой горы.
Корабль остановился, и они все нетерпеливо поспешили к выходу.
Никому из них, даже Тревицу, не пришло в голову проверить, есть ли снаружи атмосфера, пригодная для дыхания, или вообще какая-нибудь атмосфера.
Воздух действительно был. Пригодный для дыхания и приятный. Они огляделись с чувством людей, наконец-то попавших домой, и только тогда заметили человека, вежливо дожидавшегося, пока они подойдут.
Это был высокий мужчина с серьезным лицом. Его волосы с бронзовым отливом были коротко острижены. У него были широкие скулы, яркие глаза, и его одежда напоминала ту, которую можно увидеть в книгах по древней истории. Он казался суровым и твердым, но при этом в нем чувствовалась усталость. Она не то чтобы отражалась на его внешности, но как-то улавливалась шестым чувством.
Фоллом отреагировала первой. Размахивая руками и громко протяжно крича: "Джемби! Джемби!", она побежала к этому человеку.
Она налетела на него с размаху, а человек поймал ее и поднял высоко в воздух, потом прижал к себе, а она обняла его за шею и повторяла, всхлипывая: "Джемби!".
Остальные подошли спокойнее, и Тревиц медленно и отчетливо (понимал ли мужчина галактический?) сказал:
— Мы просим прощения, сэр. Этот ребенок потерял своего защитника и отчаянно хочет найти его. Для нас загадка, почему он побежал к вам, так как он ищет робота, механического…
Человек заговорил обычным, не слишком музыкальным голосом, в его речи слышалась некоторая архаичность, но он свободно владел галактическим.
— Дружески приветствую вас всех, — сказал он, и вид у него был дружелюбный, несмотря на то что лицо его сохраняло строгое выражение. — Что касается этого ребенка, то она проявила больше проницательности, чем вы думаете, потому что я — робот. Меня зовут Дэнил Оливо.
21. Поиск заканчивается
Тревиц снова насторожился. Он очнулся от странной эйфории, владевшей им во время посадки на Луну. Он начал подозревать, что весь восторг был внушен ему этим странно одетый роботом, стоявшем теперь перед ними.
Причем ни в речи, ни в манерах последнего ничто не выдавало робота, и это совершенно сбивало Тревица с толку.
Неудивительно, подумал Тревиц, что Блисс уловила что-то необычное, что-то не являвшееся ни человеком, ни роботом, а Пелорат говорил о "чем-то новом".