СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
Шрифт:
Тревиц пожал плечами.
— Возможно, потому, что вы сами мужчина.
— Возможно. Он жутко смышленый, знаете ли.
— Не сомневаюсь.
Пелорат поколебался.
— Вы, кажется, его недолюбливаете?
— Ничего не имею лично против него, Янов. У меня никогда не было детей, и я не испытываю к ним никаких чувств. Если я правильно помню, у вас дети были.
— Сын… Я вспоминаю, какую радость он доставлял мне, когда был маленьким мальчиком. Может быть, из-за этого мне хочется считать Фоллома мальчиком. Я как будто становлюсь на четверть века моложе.
— Я
— Вы бы тоже его полюбили, если бы захотели познакомиться с ним поближе.
— Не сомневаюсь, Янов. Может быть, потом.
Пелорат снова поколебался.
— Вы, должно быть, устали спорить с Блисс.
— Собственно, мне не кажется, что мы с ней много спорим, Янов. Мы отлично ладим. Недавно мы с ней совершенно спокойно разбирались в том, почему Блисс медлила с выключением роботов Стражи. В конце концов, она все время спасает нас, так что я даже из одной благодарности не могу не предложить ей дружбу. Разве не так?
— Да, я понимаю. Но я имел в виду не ссоры. Я имел в виду ваши постоянные споры из-за противопоставления Галаксии и индивидуальности.
— Ах, это! Полагаю, что спор продолжится… вежливо.
— Вы не возражаете, Голан, если я приведу аргумент в защиту Галаксии?
— Ничуть. Скажите, а вы принимаете идею Галаксии потому, что чувствуете себя счастливее, соглашаясь с Блисс, или независимо от этого?
— Честно — независимо. Я думаю, что будущее за Галаксией. Да вы и сами выбрали… И я то и дело убеждаюсь, что вы выбрали правильно.
— Потому что я ее выбрал? Это не аргумент. Что бы там ни говорила Гея, я могу ошибаться. Так что не позволяйте Блисс убеждать вас, что я всегда прав.
— Не думаю, что вы ошиблись. И показала мне это не Блисс, а Солярия.
— Каким образом?
— Ну, начать с того, что мы с вами изоляты.
— Янов, это термин Блисс, я предпочитаю говорить "личности".
— Это, старина, вопрос семантики. Называйте нас как хотите, но каждый из нас заключен в свою личную шкуру, и у каждого свои личные мысли. И думаем мы прежде всего и больше всего о себе. Главный закон нашей натуры — самосохранение даже во вред всем остальным.
— Известны случаи, когда люди жертвовали жизнью ради других.
— Это редкое явление. Гораздо больше случаев, когда люди жертвовали важнейшими потребностями других ради своих глупых прихотей.
— И причем здесь Солярия?
— На Солярии мы увидели, чем могут стать изоляты, или, если хотите, личности. Солярийцы с трудом смогли разделить между собой целую планету. Жизнь в полной изоляции они считают свободой. Даже своих детей они не любят и убивают лишних. Они окружили себя рабами-роботами, снабжают их энергией, и если соляриец умирает, его имение как бы тоже умирает. Можно ли восхищаться такой жизнью, Голан? Можно ли сравнить Солярию с благородной, доброй и заботливой Геей? Блисс не обсуждала этого со мной, это мое собственное ощущение.
— Такое ощущение характерно для вас, Янов. Я его разделяю. Мне тоже солярийское общество кажется ужасным. Но не всегда же оно было таким. Они происходят от землян.
Пелорат слегка скривил рот.
— Вы во всем находите прорехи, Голан… Вы как будто не способны признать поражение, защищая путь развития Галактики, против которого сами же проголосовали.
— Я не отрицаю всего. Должны найтись разумные доводы в пользу Галаксии. Когда я их найду и признаю, я смирюсь. Точнее, если найду.
— Вы считаете, что можете не найти?
Тревиц пожал плечами.
— Откуда мне знать? — пробормотал он. — Знаете, почему я медлю с Прыжком?
— Вы сказали, что безопаснее подождать.
— Да, сказал. Но мы и сейчас в безопасности. На самом деле я боюсь, что все планеты космитов нас подведут. У нас координаты только трех, две мы уже испытали и чуть не погибли. При этом мы ничего не узнали о Земле. Осталась третья и последняя. Что, если и она подведет?
Пелорат вздохнул.
— Знаете, в старых народных сказках — одну из таких я как раз дал Фоллому для упражнения — разрешается загадать три желания. Только три. Похоже, это важное число в таких делах. Может быть, оттого, что это минимальное число для принятия решений голосованием. В этих сказках содержится мораль: от желаний нет прока, никому не удается загадать правильные желания. Я всегда подозревал, что народная мудрость заключается в том, что удовлетворение желания должно быть заслуженным, а не…
Он неожиданно смутился и прервал себя.
— Простите, старина, я отнимаю у вас время. Стоит мне оседлать своего конька, и я не могу остановиться.
— Мне всегда интересно слушать вас, Янов. Мне хочется рассмотреть аналогию. Нам дали три желания. Два мы уже использовали, и это не принесло нам ничего хорошего. Осталось одно желание. Почему-то я уверен, что мы потерпим поражение, и хочу оттянуть этот момент. Вот почему я откладываю Прыжок.
— Что вы станете делать в случае неудачи? Вернетесь на Гею? Или на Терминус?
— Ну нет, — прошептал Тревиц, качая головой, — поиск должен продолжаться… Если б только я знал как.
14. Мертвая планета
Тревиц был мрачен. Пока что все их скромные достижения только оттягивали поражение.
Он так долго откладывал Прыжок к третьей Запретной планете, что заразил своим беспокойством остальных. Поэтому, когда он наконец решил приказать компьютеру переместить корабль через гиперпространство, в дверях каюты стоял серьезный Пелорат, а за его спиной стояла Блисс. Даже Фоллом пришел, испуганно глядел на Тревица и держлся за руку Блисс.