СООБЩЕСТВО НА КРАЮ
Шрифт:
— Нет, Нови сказала не так. Я точно помню ее слова. Она сказала: «Тысячи лет назад Гея была основана с помощью роботов, которые когда-то недолгое время служили человеческому роду».
— Хорошо, Трев. Но разве это не означает, что они больше не существуют?
— Нет. Это означает, что они больше не служат. Может быть, они вместо этого правят?
— Чепуха!
— Или присматривают? Почему вы присутствовали во время принятия решения? Вы не были нужны. Делом руководила Нови, она была Геей. Для чего там были вы? Разве только…
— Говорите.
— Разве только вы были наблюдателем,
— Если меня невозможно отличить от человека, то как вы собираетесь это сделать? — спросила Блисс с ноткой сарказма.
Тревиц откинулся на спинку кресла.
— Разве не вы уверяли меня, что я обладаю талантом УВЕРЕННОСТИ? Талантом принятия решений, нахождения ответов и правильных выводов. Я на это не претендую, это вы обо мне говорили. Признаюсь, с того самого момента, как я вас увидел, я чувствовал беспокойство. В вас что-то было не так. Безусловно, я не меньше Пелората чувствителен к женской походке, думаю, даже больше, а вы красивая женщина. И все же я не ощутил никакого притяжения.
— Вы меня убиваете!
Тревиц не обратил на эту реплику никакого внимания. Он продолжал:
— Вы впервые появились на нашем корабле как раз после того, как мы с Пелоратом обсуждали возможность нечеловеческой цивилизации на Гее. И когда он увидел вас, он по своей душевной простоте прямо спросил вас: «Вы человек?» Наверно, робот должен всегда говорить правду, но я подозреваю, что он может уклоняться от ответа. Вы уклонились, сказав: «Разве я не похожа на человека?» Да, вы похожи на человека, Блисс, но позвольте мне снова спросить вас: Вы человек?
Блисс ничего не ответила.
— Вероятно, — сказал Тревиц, — я уже в тот момент почувствовал, что вы не женщина. Вы робот, и я это каким-то образом понял. Из-за этого все последующие события приобрели для меня особый смысл. В особенности ваше отсутствие за обедом у Домма.
— Вы что же, Трев, думаете, что я не могу есть? Разве вы забыли, как я набросилась на креветки на вашем корабле? Уверяю вас, я способна есть и выполнять все биологические функции… включая — до того как вы спросите — и все, что относится к любви. Но все это само по себе не доказывает, что я не робот. Роботы даже тысячелетия назад достигали большого совершенства. Они отличались от людей только своим мозгом. И отличить смогли бы только те, кто умеет пользоваться ментальными полями. Может быть, Спикер Гендибал сумел бы выяснить, робот я или человек, если бы удосужился обратить на меня внимание. Но он, конечно, не удосужился.
— Ладно, хоть я и не владею менталикой, я убежден, что вы робот.
— А если и так? Я ничего не подтверждаю, мне просто интересно. Что, если я робот?
— Вам не надо ничего подтверждать. Я знаю, что вы робот. Если бы мне было нужно последнее доказательство, им стало бы ваше спокойное заявление, что вы можете отключиться от Геи и поговорить со мной как индивидуум. Думаю, если бы вы были частью Геи, вы не смогли бы отключиться. Но вы не часть Геи. Вы робот-наблюдатель, и следовательно вы не Гея. Интересно, сколько
— Повторяю, я ничего не признаю, но мне интересно. Что, если я робот?
— В этом случае я хочу узнать: что вам нужно от Янова Пелората? Он мой друг и в некоторых отношениях он ребенок. Ему кажется, что он вас любит, он думает, что ему нужно только то, что вы желаете ему дать и что вы уже дали ему достаточно. Он не знает и не может предвидеть страданий утраченной любви или, в данном случае, особенно мучительных, когда узнает, что вы не человек…
— А вам знакомы страдания утраченной любви?
— Были у меня такие моменты. Я не жил защищенной жизнью, как Янов. Моя жизнь не была очищена интеллектуальным поиском, поглотившим все остальное, даже жену и ребенка. И он вдруг все это бросил ради вас Я не хочу, чтобы он страдал. Если я послужил Гее, я заслужил награду, и моя награда должна заключаться в вашей гарантии, что благополучие Янова Пелората будет под защитой и охраной.
— Должна ли я притвориться, что я робот, и отвечать?
— Да. И немедленно, — ответил Тревиц.
— Очень хорошо. Пусть я робот, Трев, и пусть я наблюдатель. Пусть существует очень немного таких, как я, и пусть мы встречаемся редко. Пусть наша потребность — служить людям, и пусть на Гее нет людей в полном смысле слова, так как все являются частью планетарного существа.
Предположим, мы довольны тем, что присматриваем за Геей, но не полностью. Предположим, что в нас осталось что-то первобытное, нуждающееся в человеке, который существовал, когда роботы были разработаны и построены впервые. Поймите меня правильно, я не заявляю, что стара как мир (если предположить, что я робот). Мне столько лет, сколько я вам назвала, или, по крайней мере (если предположить, что я робот), сколько было установлено при изготовлении. И все-таки (предполагая, что я робот) моя суть не изменилась, и я всегда нуждалась в настоящем человеке.
Пел — человек. Он не часть Геи. Он слишком стар, чтобы по-настоящему стать частью Геи. Он хочет остаться со мной на Гее, потому что он относится ко мне не так, как вы. Он не думает, что я робот… Мне он тоже нужен. Если вы предположите, что я робот, вы поймете, что так и должно быть. Я способна на все человеческие реакции, и я буду любить его. Если бы вы продолжали настаивать на том, что я робот, вы, быть может, посчитали, что я не способна к любви в таинственном человеческом смысле, но вы не смогли бы отличить мои реакции от тех, что вы называете любовью — так что какая разница?
Она замолчала и с вызовом посмотрела на Тревица.
— Вы хотите сказать, что не покинете его? — сказал Тревиц.
— Если вы предполагаете, что я робот, вы понимаете, что согласно Первому Закону я никогда не смогу бросить его. Если только он не прикажет мне, причем я буду убеждена, что он действительно этого хочет и что мой уход повредит ему меньше, чем если бы я осталась.
— Но, может быть, какой-нибудь более молодой человек…
— Какой более молодой человек? Вы более молодой человек, но я не нужна вам, как нужна Пелу, так что Первый Закон не позволил бы мне навязываться вам.