Сообщники поневоле
Шрифт:
– Бро, ты куда пропал? – Мишка с трудом перекрикивает музыку, одной рукой обнимая девчонку в коротком платье и с голубыми волосами. – Ты не говорил, что у тебя в отеле такие цыпочки живут. Познакомься с моей… Малышка, как тебя зовут?
– Елизавета, – отвечает ему и переводит все свое внимание на меня, демонстрируя длинные ноги. – Очень рада.
Скучно.
Настолько скучно, что хочется пойти на кухню и сожрать все устрицы. После них хотя бы не знаешь, что тебя ждет и как закончится ночь. А вот с Мальвиной все до тошноты предсказуемо.
Не смотря на нее, сажусь на стул,
– Фил, чего у тебя морда такая зеленая? – продолжает парень.
– Расслабься и получай удовольствие, можно даже молча.
– Не интересно, – отвечаю, жадно делая глоток холодной воды.
– Лизок, музыка классная, потанцуй, – выпроваживает он девчонку и наклоняется к столу. – Смотри, какая. Ноги просто… отвал башки. Не такие, конечно, как Машки, но ничего, сойдут.
Машка. Машка. Машка.
Стоп.
Маруся.
Черт, он прав, конечно. Не поспоришь и в морду ему не заедешь.
– Кстати, ты ее не видел?
– Не-а.
– Вы знакомы. Номерком не поделишься?
– Стреляй номер у своей Мальвины. – Отталкиваю от себя стакан, улыбаясь. – И сразу узнай, нет ли у нее Буратино, который одним ударом выбьет тебе все зубы.
– Жмотяра. – Друг и не думает притворяться будто он не догадался, что номер говорить я тупо не хочу. – Прикинь, я сначала подумал, что она пришла с этим слизняком Обашкиным.
– М?
– Да у него слюна ядовитая текла, когда он на нее смотрел. Так еще и новости про свадьбу. Он реально жениться собрался?
– Угу.
– Жаль, не обратил внимания на эту ненормальную, которая согласилась. Я бы ее сфоткал и фото в рамочку поставил, с надписью «Герой России». Она в курсе, что Славик жить без мамки не может?
Снова киваю.
– У-у-у-у, тяжелый случай. Слушай, а красотка каким местом к ним прилипла?
– Подруга будущей жены, – нехотя отвечаю ему и телефон из кармана достаю.
– Чур, я свидетель на свадьбе, – тут же орет он, потирая руки. – Лучшая подруга, да? Я в деле.
– Не надейся. Она сожрет тебя, прежде чем ты откроешь рот.
«Или я тебя прибью», - договариваю про себя, и пальцы неосознанно сжимаются в кулак.
Миха косится на меня и разочарованно добавляет:
– Понял. Не дурак. Значит, Обашкин никак угомониться не может?
Пожимаю плечами и смотрю на время.
Сажина спит или…
На экране высвечивается номер Славы, и мне приходится ответить.
– Дружище, здорово, – пыхтит он. – Ты где?
– В Мексике.
– Как? А-а-а, ты шутишь. Слушай, я сейчас к себе на квартиру приехал. Прикол, еле от матери улизнул. Она такое представление устроила, будто мне десять, и я…
– Слав, давай по делу, – обрываю его, не собираясь снова слушать его жалкие бормотания о тяжелой жизни под мамкиной юбкой.
– Да-да. Хорошо. В твоей квартире кого-то убивают. То визги, то дикий стук. Я бы мог к двери подойти, но обещал матери еще сегодня вернуться. И…
И просто испугался. Можно же называть вещи своими именами.
Сбросил и, забыв что-то сказать Мишке, рванул к выходу. Сам не понял, как очутился в машине и ногой давил на газ. Ключи от квартиры в кармане. Телефон остался лежать на столе. И у меня не было другого
На лестничной площадке было тихо.
Может, Сажина уже прибила вора и сейчас разделывает его труп? В том, что она сумеет за себя постоять, я не сомневался. Мне было жалко человека, который встанет на ее пути. Но…
Зайдя в квартиру, я не сообразил включить свет. Тихо прошел по коридору, зашел в спальню, посмотрел в ванной.
Никого нет.
Словно тут никто и не живет.
Только непонятный запах напоминает о том, что я не должен быть здесь один.
Я уже в гостиной был, направляясь в сторону кухни, когда услышал топот ног и дикий визг:
– А-а-а-а-а-а! Получай, извращенец.
Выставил руки, но поздно. От удара чем-то тяжелым по голове увидел, как звездочки перед глазами летают. Прежде чем отключиться, выдавил из себя:
– Сажина, твою мать.
И все. Темнота.
Глава 38
А-а-а-а-а.
Я человека убила.
А-а-а-а-а.
Черт.
Нет, в таких случаях не к нему, а к Господу обращаются. Но он грешникам не помогает вроде.
И у гугла ответ не спросишь. После моего запроса «Я убила человека. Что теперь делать?» ко мне в гости приедут парни из ФСБ, и повяжут без разговоров. Им ведь не объяснишь, что я честь свою спасала. Не поверят рассказу, мол, пока я с наушниками в ушах тесто месила, кто-то пробрался в квартиру и хотел замесить меня.
Это я уже потом поняла, кто пожаловал. Довлатовский грозный рык разве с другим спутаешь? Нет. Но вначале я испугалась, когда боковым взглядом тень промелькнувшую увидела. Думала, все, не успею торт праздничный допечь. С мамой не попрощаюсь. Пение птичек не услышу. И меня такая обида взяла, за птичек. Не раздумывая, схватила в руки сотейник и пошла.
Удар.
Рык.
Крик.
И глухое падение.
Потом я еще минуты три бегала над Филькой, пытаясь вспомнить, как Франкенштейн оживлял свое чудовище. Еще несколько минут представляла, какую мировую славу получу, если у меня это все-таки получится. А несколько секунд ушло на то, чтобы пофантазировать над будущим внешнем видом моего Филимона.
Только после этого случайно стукнула себя по лбу все тем же сотейником и пришла в себя.
Осознала, что произошло, и, зарыдав медвежьим ревом, кинулась к парню.
– Фил! Очнись! – аккуратно толкаю его. – Филечка, родненький, пожалуйста.
А-а-а.
Он и глаза не открывает.
– Ну, давай же. Филька, ну же, вставай. Обещаю, я больше не буду столько болтать и подкалывать тебя. Никогда, никогда. Даже Филькой называть не буду. Рабыней твоим стану. Да я…
Это все готовка. Права была мама, когда говорила, что ни к чему хорошему мои жалкие попытки стать кондитером не приведут. Как в воду глядела мамочка. Чувствовало ее родительское сердечко.