Соперница королевы
Шрифт:
Я сидела у его постели. Я могла не притворяться встревоженной, потому что меня тревожило то, что он задумал. По его наигранному равнодушию я видела, что у него есть план, и этот план угрожает моему благополучию.
В доме царила тишина, но я не могла отдыхать. Я боялась теней, заполнивших углы с наступлением темноты. Листья уже начинали желтеть, потому что наступил сентябрь, ветер сорвал многие из них, и весь лес был усеян желтой листвой. Я смотрела из окон на облетающие деревья, слушала вой ветра в их ветвях и
Третьего сентября лес озарило яркое солнце, и Роберт несколько оживился. Ближе к вечеру он послал за мной и сообщил мне, что на следующий день мы продолжим наше путешествие, если он будет чувствовать себя так же хорошо. Он сказал, что мы обсудим наши разногласия и придем к взаимопониманию. Он добавил, что мы слишком близки, чтобы расставаться, пока в нас теплится жизнь.
Эти слова прозвучали зловеще, а его глаза светились лихорадочным блеском.
Он чувствовал себя настолько хорошо, что захотел есть. Он считал, что после еды к нему вернутся силы, и он сможет продолжить путешествие.
— Быть может, тебе следует поскорее направиться к ваннам? — спросила я.
Он внимательно посмотрел на меня и ответил:
— Будет видно.
Он поел в спальне, потому что слишком устал и не мог спуститься в столовую. Он сказал, что у него есть хорошее вино, которое он хотел бы выпить со мной.
Я похолодела. В моей голове как будто прозвенел сигнал тревоги: я не должна пить это хорошее вино.
Во всей стране не было человека, искушенного в искусстве отравления более доктора Джулио, продолжавшего неутомимо трудиться на своего хозяина.
Я не должнапить это вино.
Хотя, возможно, он вовсе не намерен отравлять меня. Он мог задумать иную месть. Если бы он заточил меня в Кенилворте, возможно, даже сообщив внешнему миру, что я утратила рассудок, это было бы намного больнее мгновенной смерти. Но я должна быть начеку. Я поднялась к нему в комнату. На столе стояли кувшин с вином и три кубка. Один кубок был наполнен вином, остальные два были пусты. Роберт откинулся на подушки, его лицо раскраснелось, и я подумала, что он уже, наверное, выпил больше чем следовало.
— Это то самое вино, которое мне предстоит попробовать? — спросила я.
Он открыл глаза и кивнул. Я поднесла кубок к губам, но не стала пить. Это было бы неосмотрительно.
— Очень хорошее вино, — сказала я.
— Я знал, что оно тебе понравится.
Мне показалось, что в его голосе прозвучало торжество. Я поставила кубок на стол и подошла к кровати.
— Роберт, ты очень болен, — заговорила я. — Тебе придется сложить с себя некоторые из своих обязанностей. Ты и так уже очень много сделал.
— Королева на это ни за что не согласится, — ответил он.
— Ее беспокоит твое здоровье.
Он
— Да, она всегда обо мне беспокоилась.
В его голосе прозвучала нежность, и при мысли об этих стареющих любовниках меня внезапно охватил гнев. За всю жизнь они так и не позволили своей любви дойти до естественной кульминации, но даже теперь, будучи старыми и морщинистыми, они продолжают воспевать ее, либо делают вид, что воспевают.
Какое право имеет муж так бесстыдно восхищаться женщиной, не являющейся его женой, будь даже она самой королевой?
Мой роман с Кристофером имел полное право на существование.
Он закрыл глаза, а я подошла к столу. Повернувшись к нему спиной, я перелила вино, которое не стала пить, в другой кубок. Это был кубок, которым пользовался Роберт, потому что ему подарила его королева. Я вернулась к постели.
— Мне так плохо, — пожаловался он.
— Ты слишком плотно поел.
— Онасчитает, что я слишком много ем.
— И она права. А теперь отдохни. Тебе хочется пить? — Он кивнул. — Налить тебе вина? — продолжала я.
— Да, налей. Кувшин на столе, и мой кубок тоже.
Я подошла к столу. Мои пальцы дрожали, когда я подняла кувшин и налила вино в кубок, недавно содержавший то, что предназначалось мне. «Что с тобой? — уговаривала я себя. — Если он ничего не задумал против тебя, значит, все в порядке, и он тоже не пострадает. А если он хотел меня отравить… разве я в этом виновата?»
Я поднесла его кубок к кровати. Когда он принял его из моих рук, в комнату вошел паж Роберта, Вилли Хейнс.
— Моего господина мучает жажда, — произнесла я. — принеси еще вина. Оно может ему понадобиться.
Паж вышел, а Лестер осушил бокал.
Следующий день я помню так отчетливо, как будто он был вчера, а не много лет назад. Это было четвертое сентября, но казалось, что все еще стоит лето. Уже к десяти утра яркое солнце без следа уничтожило легкий запах осени.
Накануне Лестер сказал, что сегодня мы уезжаем. Мои женщины облачали меня в костюм для верховой езды, когда в дверь постучал Вилли Хейнс. Он был бледен и дрожал. Он сказал, что граф лежит, не шевелясь, и очень странно выглядит. Вилли боялся, что граф умер.
Опасения Вилли Хейнса подтвердились. Этим утром в доме лесника в Корнбери могущественный граф Лестер покинул этот мир.
Итак, мой Роберт, Роберт королевы, умер. Это меня потрясло. Перед моим внутренним взором стояла я сама, идущая с кубком к его постели. Он выпил то, что предназначалось мне… и он умер.
Нет, я не могла в это поверить. Я была безутешна. Мне казалось, что умерла часть меня. Столько лет он был самым важным человеком в моей жизни… он и королева.