Соперница с обложки
Шрифт:
– А что, честным у нас не принято быть? – принял подачу Дмитриев.
Настроение у него сегодня с утра было бойцовское, понимаешь. Светка сначала раздразнила, потом рука в рукав куртки не попадала, теперь вот коллега достает, чтобы встряхнуться. Сейчас он его встряхнет.
– Честным-то? – Давыдов хихикнул, поняв, что Андрей на взводе. – Дураки они все, Димыч, честные-то! Дураки и нищие.
– А как же ты мне поумнеть-то посоветуешь, дружок?! – скрипнул зубами Дмитриев.
Знал ведь, что Саша специально его доводит, а все равно не смог сдержаться. Слишком сильно затрагивала
– А вот, помнишь, мы с тобой в квартире убитого банкира были? Помнишь?
– Помню, – не сразу понял Андрей, куда Саша клонит. – И что?
– А то! Ты нашел в его столе пачку долларовых купюр? Нашел. Мог ведь ее в карман себе засунуть? Запросто! И не узнал бы никто и никогда, что те деньги там лежали, потому что о них ни одна живая душа не знала. Ты бы вот взял эти бабки и со мной поделился бы. А что ты вместо этого сделал, идиот?
– Да ладно тебе.
Теперь ложка для обуви куда-то запропастилась, и Дмитриеву пришлось мять задники на ботинках, а он не любил неопрятности. И снова начал злиться.
– А ты вместо этого их в вещдоки занес. И кому от этого хорошо стало? Банкир так убитым и остался. Семья его богаче не стала, потому что он все любовнице по завещанию оставил. И ведь любовница не поимела ничего, потому что сама убийцей банкира оказалась. Кто выиграл, Андрюша?..
– Да иди ты!
Он наконец полностью оделся и готов был уже выйти из квартиры, но для этого нужно было положить трубку, а Саша будто и не собирался заканчивать разговор.
– Слушай, ты деньги-то корпоративные не пали, милый. Твою распечатку проверят, и по шее получишь.
– Так ты проверять-то станешь.
– И что? Я не могу тебе по шее навалять?
– Ты можешь. Еще как можешь! Ладно, спускайся, жду, – вздохнул напоследок Саша и отключился.
Давыдов лифта не дождался. Не стал без конца теребить кнопку, пошел с шестого этажа пешком. Разомнется, а заодно и подумает, с чего это Санчес с утра про те деньги банкирские вспомнил. Не просто же так разговор завел, ясно, что не просто. Что-то случилось.
Коллега перед его подъездом пинал облупившимся носом старых кожаных туфель небольшой камешек и на него совсем не смотрел. То ли расстроен чем был, то ли озабочен, а то ли просто не выспался с одной из своих подружек. Кудрявую черную шевелюру, из-за которой, собственно, он и получил свое прозвище, трепал ветер. Опять не подстригся, стервец! Снова на построении они выговор на отдел получат. Что ты будешь с ним делать!
– Пошли, что ли? – ткнул Дмитриев коллегу локтем в бок.
– Пошли, – согласно кивнул тот, снова глядя мимо Андрея. – Куда сворачивать?
– Никуда, все время прямо. Что там у них?
– Хозяйка и начальница в одном лице будто бы пропала.
– Куда пропала?
– Знали бы, нас не звали, – огрызнулся Санчес. – В кабинете кровь. Дома ее нет. Все на своих местах.
– И дочери нет?
– И дочери нет.
– Занятно… – Дмитриев помолчал, потом снова ткнул коллегу локтем: – Чего про бабки те вспомнил, Саш?
– Да так, – тот неуверенно пожал плечами.
– Ну! Чего темнишь?
– Я, что ли?! – возмутился Давыдов. – Эти двое темнят-то,
– Ты про Михалева и Минина?
– А про кого же! – Желваки под плохо выбритыми щеками Александра Ивановича заходили. – Представляешь, вчера вечером выхожу со службы, мне наперерез девчонка одна. Так, свистушка лет пятнадцати. Я растерялся, а она: мне поговорить, мол, с вами надо. По очень важному вопросу.
– Поговорил? – Дмитриев прищурился и оглядел коллегу с пониманием. – Потому и не выспался?
– Да иди ты! Что я, совсем, да, чтобы с ребенком вязаться?! Просто… Она соседка той тетки, которую ограбили и убили неделю назад. Помнишь, мы с тобой на вызове были, а Михалев и Минин выезжали?
– Ну, помню. Что дальше-то?
– А то, что девчонка эта утверждает, будто видела, как один из них положил в карман золотое колье той убитой женщины. Никто, мол, не видел, а она видела.
– А она там как оказалась?
– Некого, понимаешь, в понятые будто бы было звать. Позвали эту девчонку и бабку ее.
– Она же несовершеннолетняя.
– Вот и я о том же! Так мало того… Что делать-то, Андрюха? Совсем ведь оборзели эти двое!
– А что мы с тобой сделаем? Ничего, – сцепил зубы Дмитриев. – Кто поверит соплячке? Никто. Спишут это колье на ограбление. И разбираться никто не станет.
– Вот они этим и пользуются! Вообще беспредел, Андрей! Пашино наставничество, и крыша, чую, его. Вот сволочь!
– Пока, Сашок, мы их за руку не поймаем, ничего сделать не сможем. Ладно, отвлекись, вот и «Октава» уже. Смотри, как все тут переполошилось! Высокого полета птица, видимо, пропала, наследив кровью в своем кабинете.
– Да ладно тебе раньше времени-то, – покосился на него Давыдов. – Она могла пальчик порезать и не убрать за собой.
– Кто обнаружил?
– Сейчас все узнаем, – пообещал Саша.
Он сам не ожидал, как невыносимо сложно окажется им работать в дружном, сплоченном ненавистью к Марианне коллективе «Октавы».
Глава 7
Заплаканная девушка с простецкой физиономией и странной стрижкой со скошенной и сильно прореженной челкой назвалась секретаршей Ксенией. Она зашла в кабинет Марианны заученной скорой семенящей походкой уже после того, как эксперты свернулись и уехали. Залетела, наткнулась округлившимися от испуга глазами на Дмитриева, восседающего на месте ее начальницы, выдохнула со слабым оханьем. Шаг ее тут же сбился, скомкался, и до предложенного Андреем стула она только что не ползла.
– Когда вы в последний раз видели Марианну Степановну?
На его взгляд, паниковать было преждевременно. Волина могла уехать, никому ничего не сказав, потому что не была обязана это делать. Могла загулять, в конце концов, с каким-нибудь бойфрендом. Могла запросто осатанеть от постоянной режимной работы и, бросив все, улететь на острова. Он бы ни за что не стал паниковать раньше времени, если бы не заявление от ее подруги, которая работала в этой фирме главным бухгалтером. И не личный звонок самого губернатора, попросившего самое высокое начальство Дмитриева разобраться в этом деле.