Соперницы
Шрифт:
«Смешно», - думала Кейт, припарковывая свою машину. Она так волновалась из-за съемок у другого режиссера, а первое предложение не имело никакого отношения к кино.
Агент Майкл Бонд окрестил их «человеко-машинами». В его офисе Кейт убедилась в точности этого определения. Джентльмены из Детройта действительно походили на машины: до блеска отполированные, с четко отлаженными моторами, готовые к гонкам.
«Зачем я им нужна?» - недоумевала Кейт, садясь на предложенный Майклом стул.
Они немедленно ответили на ее незаданный вопрос, открыв большой плакат на мольберте
– Но… это же я, - запинаясь, произнесла Кейт.
– Это просто макет, - поспешно объяснил один из представителей фирмы, приняв ее реакцию за недовольство.
– Рекламный агент соединил вашу голову и тело модели, чтобы мы смогли получить общее представление.
Майкл Бонд улыбнулся.
– Не волнуйтесь, Кетлин. Мы, конечно, заставим их заплатить за возможность использовать ваше лицо.
Человеко- машины одобрительно засмеялись. Когда смех затих, один из них чистосердечно признался:
– Я просто не в силах передать, какая для нас честь использовать вашу красоту, Кетлин.
«Не Кейт, а Кетлин, Кетлин Меллори. Помни об этом», - говорила себе Кейт. Никто не заплатил бы Кейт за рекламу продукции. Никто не поверил бы в то, что слова в «Бриллиантовой леди» могла сказать Кейт. Но они поверили бы всему, что касается Кетлин. Потому что Ник создал «самую красивую в мире женщину». Ник!
Она не могла позволить себе думать о Нике. Она - актриса, и у нее есть роль: Кетлин Меллори. Кейт вздохнула и так легко вошла в роль, словно режиссером был Ник.
– Отличная работа, Кетлин, - сказал Майкл Бонд, когда документы были подписаны и человеко-машины наконец ушли.
– Мне пришлось потрудиться, чтобы заработать свои десять процентов от этой сделки.
– Да? И как же?
– спросила Кейт, еще не расставшись с образом Кетлин.
– Рассматривалась и кандидатура Эллисон Хиллард.
– Майкл повернулся, чтобы налить себе спиртного, поэтому не заметил, как вздрогнула Кейт, услышав имя соперницы.
– Я убедил их, что для хорошей рекламы «джевелина» прежде всего нужно качество. А у тебя оно есть, Кетлин Меллори.
Он протянул ей бренди.
– Следовало бы выпить шампанского, - извинился он, - но я не знал, что они так быстро примут решение. Они любят тебя.
– И он поднял свой стакан.
– За твою красоту. Они у тебя в руках настолько, насколько ты сама захочешь.
Кейт отпила бренди. «Если это правда, то почему же я в это не верю?»
– Отлично, - сказал Ник, - миссис Пикар.
Эллисон улыбнулась в тот момент, когда щелкнул затвор. Они были одни на пляже с белым песком, а за ее спиной до самого горизонта простиралось голубое Карибское море.
На Эллисон была только белая рубашка Ника, доходившая ей до середины бедра, и кожаные сандалии. Остальная одежда валялась на песке в том месте, где они занимались любовью. «Второй раз за утро», - подумала она, испытывая такое приятное чувство удовлетворения, что ей хотелось потянуться,
– Зайди в воду, - велел Ник.
Эллисон сбросила обувь и, войдя в воду по колено, обернулась.
– Ну как?
– Отлично!
– Ник следовал за ней, не опуская фотоаппарат. Когда он наконец остановился, Эллисон пошла к берегу.
– Подожди немного. Давай попробуем еще что-нибудь. Окунись.
– Ник, эта рубашка, если намокнет, будет просвечивать.
– Я знаю, - усмехнулся он.
Представив, как это будет выглядеть, он больше не сомневался. Эллисон, вздохнув, опустилась в воду, а он делал снимок за снимком.
Когда Ник закончил, она опустила голову и оглядела себя. Рубашка действительно стала прозрачной, под ней четко выделялись упругие соски, пупок и темный треугольник.
– Ник, снимки будут неприличными!
– Эти снимки, моя дорогая, будут произведениями искусства.
Свободной рукой Ник притянул ее к себе, и Эллисон почувствовала твердый член, упирающийся ей в живот. У нее перехватило дыхание.
Ник вдруг отпустил ее.
– Посторонние.
В бесконечной синеве моря появились белые паруса.
– Пройдут мимо, - сказала Эллисон, но судно подплывало все ближе.
– Это наказание за твои мысли, - сказал Ник, когда они вышли на берег.
Эллисон улыбнулась и стала помогать ему собирать вещи.
– Не люблю, когда прерывают, - ответила она, хотя на самом деле ее мысли занимал сейчас совсем другой образ.
Он возник совершенно неожиданно, когда она целовалась с Ником в море. Заниматься любовью с Ником было здорово, такого удовольствия Эллисон никогда в жизни не испытывала. Кроме одного случая. Вспоминая о нем, она до сих пор краснела. В четырнадцать лет ее на полгода перевели в английскую школу для девочек, пока Конрад Хиллард играл Отелло в Лондоне. Ее соседкой по комнате оказалась очень женственная француженка. Через неделю они стали друзьями, а еще через неделю - любовницами. Для обеих это был первый сексуальный опыт, приносивший поразительное удовлетворение. Но, покинув школу, Эллисон не пыталась увидеться с Мартиной, такая связь казалась ей слишком эксцентричной. После возвращения в Штаты у Эллисон были парни и ее возраста, и старше. Однако ни с кем из них она не получала такого удовольствия, как с Мартиной. Пока не появился Ник.
Когда они возвращались в отель, Эллисон все время думала о бывшей подруге, о тех днях, которые они провели вместе. Только теперь все выглядело иначе. Тогда Эллисон была худой, высокой и мускулистой. Мартина была ниже ростом, полнее и женственнее. Сейчас высоким и мускулистым был Ник, и это естественно. «Так распорядилась природа», - подумала Эллисон, смущенно тряхнув головой. В какой-то момент там, в Англии, у нее появилось ощущение, что она занимается любовью сама с собой.
Никто не догадывался об их отношениях с Мартиной, и слава Богу. Эллисон спрашивала себя, как бы воспринял это Ник, если бы она сказала ему. Может, просто засмеялся бы и занялся с ней любовью.