Соперницы
Шрифт:
«Надеюсь, он уже жарится в аду», - подумала Тоби и с тем уснула.
«Жизнь прекрасна». Кейт блаженно потянулась. Когда второе издание ее книги тоже попало в список бестселлеров, Барри сумел освободить жену от контракта с фирмой «Джевелин».
Она была ему за это очень благодарна. Фраза Ника, что Кейт - самая красивая в мире женщина, всегда смущала ее. А ежедневное повторение этих слов в газетах, журналах и на телевидении стало для нее настоящей пыткой. И хотя Барри пока не понимал причины ее неудовольствия, он был достаточно чуток, чтобы
«В этом весь Барри, - думала Кейт, глядя на спящего рядом мужа, - его чуткость проявляется даже в сексе».
Эта сторона супружеской жизни очень волновала Кейт, когда она приняла предложение Барри. Она боялась, что из-за фильмов, в которых она снималась, у Барри могло сложиться представление, что она какая-то мощная секс-машина.
«Как моя мать», - неожиданно пронеслось в голове у Кейт.
Она не такая. На примере матери она видела, насколько разрушительной может стать неограниченная сексуальность, поэтому старалась контролировать себя. Она, конечно, получала удовольствие от близости с мужем, но в их отношениях не было ни бурных страстей, ни чрезмерных эмоций, которые заставили бы Кейт потерять голову. Такие отношения вполне устраивали обоих, и неудивительно, что она так любила Барри.
– О чем задумалась?
– сонно произнес он, и Кейт вздрогнула от неожиданности.
– Я думала, ты спишь.
– Уже проснулся. Ты собираешься утром писать?
Предполагалось, что Кейт работает над новым романом, хотя у нее пока не было никаких идей.
– Это обязательно? Сегодня, похоже, будет чудесный день. Почему бы нам не устроить маленький праздник?
Дани гостила у Иден. «Хотя это не имеет значения», - с раздражением подумала Кейт. Даже находясь дома, Дани вела себя как чужая. Если Джульет хочется тратить нервы на десятилетних девочек, пусть забирает Дани хоть навсегда.
– Мы займемся всем, чем ты захочешь, - согласился Барри.
«Здорово», - обрадовалась Кейт. Значит, сегодня ей не придется сидеть, уставясь на машинку.
Тоби изо всех сил старалась не дотрагиваться до лица, хотя ей до смерти хотелось убедиться, что все произошло на самом деле.
Когда с нее сняли повязки, Тоби устроила истерику. Опухшая, покрытая синяками физиономия больше походила на гнилой персик, чем на лицо знаменитой Кетлин Меллори. Доктору и Гвен потребовалось немало времени, чтобы успокоить ее. Тоби не хватало воображения представить, как она будет выглядеть, когда исчезнут следы операции.
Старушка Гвен, как и обещала, дала ей денег, купила одежду, даже помогла найти маленькую квартиру и телевизор, что было очень кстати. Тоби безвылазно сидела дома, переключая телевизор с одного канала на другой, ища рекламу «джевелина» с Кетлин Меллори. Ей удавалось хорошо копировать голос Кетлин, и теперь она могла произнести целое предложение без своего техасского акцента. Гвен сразу заметила перемену и, похвалив, велела и дальше работать над произношением, пока акцент не исчезнет совсем.
Когда опухоль спала настолько, что
Гвен так поразили результаты проделанного эксперимента, что она привела Тоби на квартиру, где они с сестрой проворачивали свои дела.
– Ты станешь для нас настоящим золотым дном, - сказала Эльза, познакомившись с девочкой.
Вскоре Тоби полностью оправилась и была готова встретиться с клиентом, из-за которого заварилась вся эта каша. Гвен и Эльза суетились вокруг нее, как две старые курицы, впервые выпустившие цыпленка во двор. Они так гордились переменами, произошедшими с Тоби, что снова и снова поздравляли друг друга.
Тоби волновалась не меньше. Результат операции превзошел все ожидания, поэтому, направляясь в мотель, где она должна была встретиться с клиентом, Тоби чувствовала себя «самой красивой в мире женщиной».
Пока не дошла до нужной комнаты. Дверь была приоткрыта, а за ней все тонуло в темноте. Тоби тихонько постучала.
– Входите, - ответил мужской голос.
Она проскользнула внутрь, дверь за ее спиной захлопнулась.
В этот момент Кетлин Меллори исчезла, осталась только испуганная Тоби Гилмер, пятнадцатилетняя девочка, которой хотелось домой, к маме.
Мужчина схватил ее за руку и потащил за собой. Толкнув ее на кровать, он включил свет. Тоби лежала, ослепленная, пока мужчина рассматривал ее. Наконец он удовлетворенно вздохнул и выключил лампу.
Тоби потянулась к пуговицам на блузке, но мужчина отвел ее руку и начал сам раздевать девушку.
Тоби надоело лежать просто так, поэтому она спросила:
– Я вам нравлюсь?
– Она тщательно произносила каждое слово, чтобы это звучало, как у Кетлин Меллори в рекламе «джевелина».
Мужчина остановился.
– Джульет?
– хрипло и неуверенно спросил он.
«Жалко, что у меня не было возможности посмотреть фильм с Джульет Бриттани», - подумала Тоби, не осмеливаясь больше говорить вслух. От волнения у нее всегда появлялся техасский акцент. Она лишь кивнула, хотя в темноте ее жест вряд ли можно было заметить.
Мужчина колебался.
– Что ты собираешься со мной делать?
– спросила Тоби.
Ответ оказался неожиданным. Незнакомец с такой силой ударил ее по щеке, что у нее перед глазами пошли круги. Схватив девушку за блузку, стоившую Гвен двадцать девять долларов девяносто пять центов, мужчина рванул ее, и по всей комнате рассыпались пуговицы. На очереди была юбка. Он порвал и ее. «Гвен эта вещь обошлась в тридцать девять долларов девяносто пять центов», - вспомнила Тоби. Если она уговорит старуху возместить потери, то попросит у нее чек. На ту же сумму можно понакупить гораздо больше вещей.