Соперницы
Шрифт:
– Что до меня, – говорила Вербена, – то пусть эти америкашки держатся подальше от нас, настоящих владельцев этой земли.
– Я слышала, что он очень хорош собой, Вербена, – подзадорила ее Лизетт.
– Пресвятые угодники! Дамы, о чем вы говорите, рядом с нами двое самых красивых мужчин в Луизиане, – сладко пропела мадам Шевро, одаривая мэра и губернатора лучезарной улыбкой.
Губернатор Дюпрэ поперхнулся. Хотя если говорить серьезно, то Вербена не сильно лукавила. Дюпрэ был высок, подтянут, с галльскими чертами лица: высоким лбом, карими, глубоко посаженными глазами, длинным прямым
Его жена, маленькая, но очень симпатичная брюнетка, довольно выгодно смотрелась в обтягивающем светло-зеленом платье. Губернаторской чете герцог Дювалон не сильно нравился, но они видели в этом возможность отдохнуть и пообщаться с приятными людьми, что так редко удается политикам.
Мэр Прай надел костюм из золотистого шелка. В отличие от губернатора он был невысокого роста и с незапоминающимися чертами лица. Его жена Лизетт, женщина полная и несколько неуклюжая, надела простое платье салатного цвета. Они не критиковали герцога открыто, как это делала Вербена, но в душе были полностью согласны с ее ремарками.
Что до Вербены Шевро, то она, бесспорно, была самой яркой и экстравагантной женщиной на борту. Тяжелая блестящая копна каштановых волос обрамляла лицо с чертами, словно выточенными из мрамора, настолько они были яркими и четко очерченными. Ее нежная шелковистая кожа притягивала взгляд, а ярко-синие глаза будоражили кровь. Ее губы были тонкими, но такими яркими и фигурными, словно небесный скульптор вложил в них все сластолюбие.
Не было ничего удивительного в том, что все мужчины были без ума от нее, за ней тянулся шлейф разбитых сердец. Ей было двадцать семь, и она была баснословно богата. Ее муж Оливер, когда они поженились, был почти в три раза старше ее и умер от инфаркта. Как поговаривали злые языки, умер он прямо на ней. Их союз породил пятерых детей, что совершенно невозможно было предположить, глядя на ее точеную фигуру, аккуратно завернутую в сверкающий зеленый шелк, выкроенный в платье в имперском стиле. Платье было весьма фривольное, и досужий наблюдатель мог насладиться полускрытыми от глаз прелестями красотки.
– Судя по всему, – продолжала язвить Вербена, – Александр нашел общий язык с матушкой-природой. Интересно, будет ли его убогая женушка смотреться лучше в желтом или зеленом? Пресвятые угодники, я даже имени ее не помню. Как же ее… Горстена, Гермея…
– Анриетта, – пришел на помощь капитан Калабозо, высунув голову из-за чьего-то плеча.
– Да какая разница! – нетерпеливо воскликнула мадам Шевро. – Что за глупые цвета – зеленый и золотой. Мы будем выглядеть, точно вавилонские блудницы. Ненавижу эти цвета.
– Бросьте, дорогуша, вы выглядите бесподобно. Зеленый, бесспорно, ваш цвет.
– Весьма признательна вам за комплимент, сударь, но, к сожалению, это не так. В прошлом году, если вы помните, это были белый и черный – просто похороны какие-то. Нужно поговорить с Александром, чтобы в следующем он сделал бал в красных тонах. В красном я действительно выгляжу неплохо. А кроме того, мне так редко удается носить мои рубины.
Когда
– Боже мой! – воскликнула Вербена. – Да он стреляет по нам, Александр! Я беру назад свои слова о твоей цветовой гамме.
В соответствии с протоколом губернатор и мэр в сопровождении дам сели в первую, самую красивую карету, огромные негры с мачете на поясах закрыли дверки и встали позади. Лишь после этого остальные гости смогли занять свои места, и процессия двинулась в сторону Саль-д'Ор. У парадного входа экипажи встречали негритята в зелено-золотых балахонах. Они открывали дверки карет, затем перебегали назад, чтобы открыть следующие.
Герцог во главе всего семейства стоял на огромной веранде с мраморными колоннами, встречая гостей. После приветственных речей Дювалон проводил пассажиров первой кареты через просторный холл в бальный зал. Несмотря на свой скептический настрой, даже Вербена была потрясена размахом декораций и фантазией герцога. Видимо, это было написано на ее лице, поскольку Дювалон расплылся в самодовольной улыбке. Играл лучший оркестр из новоорлеанской оперы, горела роскошная люстра (та самая), всюду сновали негры с бокалами шампанского, заказанного из Франции.
– Чудесно, Александр, просто чудесно! – воскликнула Вербена. – Но когда же ты познакомишь нас с американцем?
Глядя на себя в зеркало, Марго не могла не понимать, что выглядит она неважно. Платье сильно потрепано, зеленые кружева, которые она приметала накануне, сидели неровно и смотрелись не лучшим образом на белой ткани. Вчера она вымыла волосы в растворе кофейных зерен, закрепив их на затылке черепаховой заколкой, но сейчас она видела, что корни все-таки не прокрасились, а кое-где пробивалась седина. Бледная кожа под цвет платья оттенялась покрасневшим лицом. Каблук на правой туфле шатался, готовый отвалиться в любую минуту.
Она подошла к комнате Мишель и Леона и подергала за ручки. Дверь не открывалась. Она начала стучать. Ответили ей лишь пару минут спустя.
– Ну что там? – услышала она сонный голос Мишель.
– Что там?! Вообще-то мы опаздываем на бал. Вы что, еще не готовы?
– Мы освободимся минут через сорок, тетя, – сказал ей Леон. – Почему бы тебе не поехать без нас? А мы присоединимся чуть попозже.
– Но мы же сдали Дювалонам в аренду все кареты, кроме одной. Как я должна, по-вашему, ехать, на собачьей упряжке, что ли?
– Ну так поезжай, а потом пошлешь кучера за нами.
– Нет уж, одна я не поеду, – упрямо заявила Марго.
– В таком случае тебе, придется подождать нас! – отрезал Леон.
– Стервец, – сквозь зубы бросила Марго. – Я буду в холле, постарайтесь не задерживаться, – сказала она громче, чтобы Леон услышал ее.
Леон и Мишель лежали на толстом ковре. Между ними стоял поднос с полупустой бутылкой красного вина и кальян, от которого исходил дурманящий аромат опия.
– Уже подействовало? – спросил Леон.