Соперники
Шрифт:
— Мне пора — пячусь к двери, нащупываю стальную ручку и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.
Но стоило потянуть вниз, как цепкие руки хватают меня за талию, обжигая кожу на животе даже сквозь ткань пуловера, и дергают на себя, плотно прижимая к своей груди. Аромат апельсинов окутывает ноздри. По телу ползут придательские мурашки. Чувствую, как он прерывисто дышит мне в затылок.
— Рита, подожди — шепчет Макс на ухо хрипловатым голосом.
Первый раз слышу, как он произносит мое имя.
— Отпусти — стараюсь придать голосу больше твердости, и злюсь на саму себя, потому что
— Не хочу — склоняет голову мне на плечо, и я чувствую легкое прикосновение губ на участке кожи между горловиной пуловера и шеей.
— Мне неприятно, пусти — выходит уже тверже. Начинаю заметно паниковать.
— Да, ладно? — забавляется Кетлер и снова прикасается к коже губами.
— Прохладно — парирую и разворачиваюсь в кольце его рук, но тут же понимаю, что совершила ужасную глупость. Макс резко склоняется и прижимается своим губами к моим.
Всего несколько секунд. Замираю. Я не ожидала. У меня взрыв в голове, а внутри живота гул. Но через пару мгновений все же беру себя в руки и, что есть мочи, отталкиваю от себя Кетлера. Макс хватает меня за локоть в попытке опять притянуть к себе.
— Я не хочу — выкрикиваю в отчаянии и залепляю ему пощечину.
Руку сильно жжет, а сердце готово выскочить из груди. Голова Макса дергается, и он хватается ладонью за покрасневшую щеку.
— Сам напросился — кидаю ему, словно извиняясь, и вылетаю из комнаты, пока Кетлер не опомнился.
Глава 7
МАКС
HammAli и JONY — Наверное, ты меня не помнишь
Я заметил Томилину сразу, как только она появилась в нашем лицее. Это было в седьмом классе. Помню, как заскочил на перемене к "бэшкам", а там сидит она на последней парте. Глазищи огромные, испуганные. Темные волосы заправлены за уши, открывая бледное лицо. Ресницами хлопает туда-сюда и по сторонам зыркает, пожевывая губы. В принципе ничего особенного, но взгляд зацепила конкретно. Девлегаров потом долго прикалывался, как я над Томилиной завис.
А вот она ничего не заметила, и даже не обратила на меня внимания. Задело тогда жестко. Типа, кто она такая вообще? С тех самых пор я пытался заполучить ее взгляд, не мимолетный, а чтобы именно на меня смотрела, думала. Но Томилина была непробиваемая, как броня. Сколько я к "бэшкам ни бегал, толку ноль. Злость разрасталась наравне с симпатией. Она нравилась мне, даже снилась, несмотря на потрепанные шмотки, скрывающие фигуру, и вечно усталое выражение лица.
Но в открытую подойти к ней я не мог. Странно, потому что к любой другой девчонке подкатить не составляло труда, а к Томилиной, точно ноги деревенели, а язык отнимался. Все что я мог — это троллить ее, чем я и промышлял время от времени.
А потом еще этот Брейн-ринг по математике, где команда под моим капитанством уделала ее команду. С тех пор Томилина стала люто меня ненавидеть. Это ее выражение лица, будто я — последний кусок дерьма, не оставляло мне никаких шансов.
После летних каникул, когда все вернулись к учебе, я увидел на линейке повзрослевшую Юльку Даниленко. Она распустила свои длинные русые волосы и забавно хихикала, как это девчонки делают. Даже парни из старших
Несмотря на то, что мы учились вместе с первого класса, я совсем ее не знал. Юлька оказалась не такой уж и стервой, да еще и превратилась в чертовски красивую девчонку.
Так, моя симпатия к Томилиной сошла на нет. Я и забыл, что меня в ней изначально привлекло. Зато стало бесить ее вечно недовольное лицо и раздражала манера общения, за что Томилиной нередко от меня доставалось. Она постоянно торчала в библиотеке и зубрила на переменах. Даже не знаю, как они с Осиповой нашли общий язык, да еще и стали лучшими подружками. Мне казалось, что Томилина вообще всех считает ниже себя, тупее, а тут такая дружба. Прямо не разлей вода!
Осипова, конечно, немного не от мира сего, хоть и симпатичная. Еще эти розовые волосы... Вообщем, не в моем вкусе. Зато, как оказалось, очень даже во вкусе Девлегарова, хотя сам он никогда не признается, но я то вижу, как друг пускает на нее слюни.
Короче, так бы все и шло своим чередом: я с Даниленко, Девлегаров в мечтах об Осиповой, если бы не тот вечер, когда мы с пацанами встретили Томилину с ее пьяной теткой на остановке под проливным дождем.
Она стояла такая растерянная, опять свои глаза по сторонам таращила, пока ее тетка валялась на остановке. Я не смог вот так Томилину бросить. Не знаю, почему. Просто не смог. А потом вспоминал, как меня вштырило, стоило оказаться к ней в опасной близости. Даже не удержался, дотронулся. Томилина пахнет шасмином, как кусты в полисаднике у мамы, когда она ими еще занималась, а не обнималась в бутылкой.
На экзамен я не пошел специально. Мог бы, конечно, придти и написать кое-как, чтобы дать ей шанс. Но так Земфира меня бы раскусила и заставила переписать. Она ни за что не поверит, что я мог бы не справиться с заданиями.
И вот вчера Томилина сама прилетела ко мне домой. Я, конечно, совсем от нее не ожидал такой прыти, могла бы и до учебы подождать. Но Томилина меня удивила. Притащилась отношения выяснять, будто имеет право.
Сначала хотелось просто схватить ее за рукав и вывести из комнаты, чтобы топала по своим делам и ко мне больше не лезла. Но как оказался рядом с ней, как вдохнул аромат волос, поплыл тут же. А потом всю ночь гонял, какие губы у нее мягкие, и какая она тоненькая, чуть пальцами талию не пережал. Даже забыл, что пощёчину залепила.
Теперь же после бессонной ночи голова чугунная, еще и Земфира в коридоре поймала.
— Максим, я, конечно, не понимаю, почему ты не пришел на экзамен, какие у тебя были причины...
— Не мог — перебиваю ее.
Земфира тяжело вздыхает.
— Пусть так, не мог. Дело твое. Только у меня к тебе большая просьба. Позанимайся, пожалуйста, с Ритой Томилиной. У нее с логарифмами слабовато — заглядывает, как верная собачонка.
— Вы думаете, что Томилина захочет со мной заниматься?