Сопротивляйся мне
Шрифт:
Спектакль? Не верю.
Она всегда была со мной открытой, чувственной и настоящей. Мелькала мысль, что Анжелика даже слишком активна в постели для вчерашней девственницы, но она ведь с огнем внутри. Горячая девочка, которая много лет себя сдерживала, а потом раз — и раскрылась. Я поощрять старался любую ее инициативу. В один из первых дней после переезда на съемную квартиру так отласкал ее ртом между ножек, что наш оральный секс вышел на новый уровень. Мы частенько начинали день с минета. С другой девушкой я бы напрягся: что-то от меня нужно. Но у моей Анж всё это выходило естественно,
Или нет? Ну не могу же я быть настолько оленем!
Время идет, ползет, летит — по-разному. Орлов объявлен в розыск, его семью допрашивают раз за разом — но без толку. Я хожу по палате и чувствую себя готовым к более активным действиям.
По всему краю полицейские проверяют машины. Ищут. Ничего. Так долго — и ничего.
Через два дня я, наконец, сваливаю из больницы. Пишу бумагу, что если помру, то сам виноват. Мне надо ее найти. Бездействие буквально убивает.
Ермакову я чуть морду не набил, тот каялся, чуть не плача. Извинялся, что упустил. Отвлекся. Не подумал. Кусок дерьма. Ошибка, ценою, возможно, в жизнь моей девочки. Его разжаловали и уволили.
Гловач все эти дни бухает в хлам, я ему звонил и в два часа ночи, и в восемь утра — он пьяный настолько, что едва языком ворочает. Сука, папаша, толку ноль.
Время тянется. Я спать не могу, есть не могу. Думать о чем-то другом не получается. Внутри будто вакуум образовался и пустота. Я в гребаном водовороте, но не могу расслабиться и ждать столкновения со дном. Это другая ситуация. Здесь если дна коснусь, то всплывать уже не захочется.
Анжелика, моя хорошая девочка. Я квартиру всю перерыл, хотя после обыска это бессмысленно было. Искал малейший знак, хоть что-нибудь.
Снова дело поднял Веры Гловач. Наизусть выучил, что они с ней сделали. Фотографии смотрю и пересматриваю. Тошно. Лихорадит меня. Я поверить не могу, что это на самом деле происходит. Внутри пылает, крутит.
Чтобы не двинуться рассудком, пытаюсь убедить себя, что она и правда сбежала с любимым человеком. Может, искусно притворялась. Почему нет? Нужно прорабатывать все версии.
Не забываем, в какой семье Анжелика выросла. Притворяться умеет. Актриса. Может, ублажала меня специально, чтобы расслабился. Секса и правда было так много, что в счастье свое не верилось. Самого разного.
Могла ли наша близость, наши разговоры, взгляды, планы на будущее, шутки… — могло ли всё это быть ложью?
Блть. Ну не ложь это была! Не ложь!
Анжелика мне понравилась с первого взгляда. Не влюбился, конечно, это потом уже случилось. В какой момент — не понял, как-то раз — и всё. А сначала просто понравилась. Или можно еще сказать — зацепила. Когда стояла в гостиной Гловача в своем платье девственницы и смотрела с ненавистью. Внутри что-то уже тогда екнуло, отозвалось.
А дальше ревность. Сильная, покоя не дающая. Ревность к Орлову и к тому, что любит его. За что? За какие заслуги? В голове не укладывалось. Так хотелось, чтобы в нашу брачную ночь она моей стала, чтобы хорошо ей было и забыла своего бывшего.
Надавил так, что чуть не сломал тогда.
Вроде же простила?
Давным-давно
Я в этом ни хера не смыслю, но читал, что есть исследования, когда людям к голове датчики цепляли. И просили представить, как их партнер с другим сексом занимается. И что вы думаете? Там в голове пздц происходил в этот момент. От одной только мысли.
Размахиваюсь и бью гада по морде! Плечо тут же простреливает болью, аж в пот кидает. Но зато на долю секунды чувствую удовлетворение. За спиной слышу, как хлопает дверь автомобиля.
Через секунду Серёга подбегает, хватает меня за руки и оттаскивает. Я пытаюсь вырваться.
— Угомонись! Блть, Вов, успокойся! — орет он.
— Пусти! — ярость ослепляет. Я даю ей выход, потому что так долго в себе держу, коплю, взращиваю.
— Да убрал он уже это фото! — рявкает Сергей. — Убрал! Подчистили всё! Что тебе еще надо от него?
Я всё же вырываюсь и пинаю ублюдка в живот. Тот скрючивается, потом поднимает руку, сдаваясь. Его жена выскакивает на улицу и кидается поднимать.
— Я всё удалил! Простите, простите, пожалуйста! — стонет он.
— Если это фото еще где-то всплывет, я тебя живьем зарою, ты понял? Меня чуть не убили на глазах моей жены. Ты башкой своей тупой понимаешь, каково ей было? Девчонка мне жизнь спасала, раны зажимая. И спасла. Видишь? Живой, здоровый, по земле хожу. Ей благодаря. А ты, тварь, в это время фотографии делал? Ракурсы выбирал? — Я плюю на него, меня колотит. — У своей бабы спроси, каково ей сейчас. А у тебя два ушиба всего. Через неделю как новенький будешь. — Я вижу, что его жена плачет, обращаюсь к ней: — Твой муж не блогер, а дерьма кусок. На твоем месте я бы задумался.
— Отвел душу? — спрашивает Сергей, когда мы садимся в машину. — Полегчало? — он злится. — Поэтому из больницы сбежал, чтобы человека побить?
Не поэтому. Я потираю ладони. Костяшки пальцев правой руки саднят.
— Мне полегчает, когда я ее найду. Прошла уже неделя, Серёга. Ты представляешь, что с ней могли сделать за неделю?
— Мы делаем всё возможное, Вов, — Сергей сводит брови вместе. Я вижу, что он тоже переживает. Вся моя семья на грани находится. Все любят Лику. Как ее не любить-то можно? Подозревают, с одной стороны, но и с ума сходят. Даже отец.
— Если они ее тронули… Боже, — я ладонями лицо закрываю, по волосам провожу. — Я жить не смогу с этим никогда. Я так ее люблю. Господи, как сильно я ее люблю, — произношу шепотом.
Сергей отворачивается и вытирает щеки. Я выпрямляюсь и мрачно смотрю в окно.
Ревность безусловно имеет биологическую основу, но благо у нас есть лобные доли. Поэтому оправдывать ею убийства и прочие ужасы нельзя.
Существа мы разумные, способные свои порывы контролировать. Сегодня я сорвался, потому что позволил себе. Как и тогда с Орловым в день свадьбы. Он повод дал, я воспользовался.