Сорняк из райского сада
Шрифт:
И когда Алина, опустив глаза, заикнулась о квартире, настроение у ее любовника явно испортилось.
— Я подумаю, — пообещал он.
Однако в следующий приезд, встретившись с Алиной, про квартиру он не заговаривал, так, словно совсем забыл о этой главной просьбе своей молодой любовницы.
ГЛАВА 18
Серафима
— Алло! Привет, Серафим!
— Чем занимаешься? Наверное только что встала? — спросил он, представив свою любимую, сидящую на кровати в сиреневой пижаме.
— Угу! Только что.
— Соня!
— Имею право, воскресенье же!
— Ладно, имеешь! Но, надеюсь, наши планы от этого не изменятся.
— Конечно, нет! Встретимся, как договорились.
— Ну, тогда пока!
— До скорого!
И Серафима, положив телефон на журнальный столик, направилась в ванную.
Всю предыдущую неделю она много работала в своей юридической конторе, задерживаясь до десяти, а то и до одиннадцати вечера, чтобы привести все дела в порядок и в полном объеме передать их своей преемнице. Руководство конторы не препятствовало ее скорому уходу, понимая, что этого требуют обстоятельства, но дела есть дела, и Серафима, будучи излишне прилежной и обязательной, сама решила все довести до конца. Вчерашняя суббота была завершающей, и она просидела в конторе до половины двенадцатого, а дома появилась и вовсе около часа ночи. Сегодня же, с легким сердцем, она отдыхала от этих самых дел и долго отсыпалась.
Когда она вошла на кухню, мама уже позавтракала и принялась варить ей кофе.
— Симочка, ты кушай, а я пока схожу к Вере Герасимовне.
— Зачем?
— Она вчера была в церкви и купила мне свечи и поминальные просвирочки. Хочу взять все это на кладбище.
— Ладно, мама, только не задерживайся, времени и так уже много, а у меня на сегодня полно разных планов.
С утра они с Анной Сергеевной собирались на кладбище, в два тридцать Серафима была записана на стрижку и педикюр, а потом они встречались с Серафимом. Сегодня, по его совету, она решила отдохнуть, расслабиться и начать как-то приходить в себя. Серафим запланировал прогулку в зоопарк, чему она немало удивилась.
— Почему в зоопарк?
— Чтоб для начала смягчить сердечное напряжение. Животные, — народ тонкий, и надо хоть изредка с ними общаться. Ну, скажи, разве ты была в новом зоопарке?
— Конечно, нет! Я вообще там была сто лет назад, еще в детстве.
— А потом мы закатимся в какоую-нибудь уютную кафешку, посидим, потанцуем, если захочешь, одним словом расслабимся. Надо же с чего-то начинать!
Она с благодарностью подумала о Серафиме. — Какой он хороший! И надо же было случиться такому, что он встретился на ее пути именно в такой тяжелый момент!
…Мама вернулась быстро. Серафима даже не успела одеться, когда она вошла в ее комнату, и сама принялась торопить дочь.
— Ну, Симочка, ты все еще копаешься?! Давай, дорогая, поторопись. У меня ведь тоже свои планы на сегодня. Ты подбросишь меня после кладбища до "Кузнецкого Моста"?
— Зачем?
— Мы встречаемся там с Ритой Кузьминой.
— С тетей Ритой? Что-то давно я о ней не слышала.
— Да.
— Ну, и как она?
— Сегодня и узнаю.
— Ладно, мам, подброшу, какие вопросы.
…Они оставили машину на кладбищенской стоянке и пешком направились к папиной могиле, ярко выделяющейся среди остальных количеством цветов и венков. У могилы стояли две женщины, одну из которых Анна Сергеевна и Серафима сразу узнали. Это была Косова Ирина Валерьевна.
— Чего это она? — подозрительно спросила Серафима, которой в каждом находящемся рядом с папой человеке, чудился потенциальный убийца, или человек к этому причастный.
— Ну, что ты, Сима, успокойся. — Сказала ей Анна Сергеевна. — Перестань кидаться на каждого встречного! Папа с Ириной Валерьевной работали двенадцать лет, и у них никогда не было конфликтов и взаимных претензий друг к другу. Неужели ты думаешь, что он был ей не дорог?
— Вот об этом я как раз и подумала. Вдруг он был ей не просто дорог, а очень дорог, а мам? Вдруг она его любила? Как ты думаешь? А отсюда и мотивы к преступлению? Ведь он высаживал ее последней!
— Перестань, Серафима, ты рассуждаешь совсем как этот лейтенант Боженов. — Мотивы на любовной почве! Глупость какая! Мы не юнцы какие-нибудь, чтобы заниматься подобными вещами в нашем возрасте.
Серафима улыбнулась.
— Мам, что ты имеешь в виду под словом глупость, — любовное увлечение в вашем возрасте, или мотивы к убийству на его почве?
— Вот дурочка! — пожурила дочь Анна Сергеевна. — Отстань!
— Мам, а о чем тебя спрашивал этот Боженов? Уж не о Государеве ли?
Анна Сергеевна напряглась и покраснела, тут же вспомнив, что Боженов спрашивал ее еще и про Абрамова. А вдруг он, не сдержав своего обещания о конфиденциальности, пытался выведать что-то и у Серафимы?
А Серафима, тем временем, пристально посмотрела на умолкнувшую Анну Сергеевну.
— Мам, да брось ты краснеть! Думаешь, я не догадывалась, как он к тебе относится? Господи! Да это же было видно невооруженным глазом!
— Что тебе видно?
— Что Юрий Платонович влюблен в тебя! Думаю, об этом и папа догадывался.
— И что, ты его тоже подозреваешь?
— Его нет! Ты, знаешь, мам, его почему-то нет!
— Ну, слава богу!
Они подошли к могиле и поздоровались с Ириной Валерьевной и ее спутницей, которую та представила им как свою подругу Ольгу.
— Мы вот тут с Олей навестили Алексея Витальевича. У нее на этом кладбище похоронена мама и свекровь, а я поехала с ней за компанию, и вот зашла сюда. — Сообщила, словно в оправдание, Ирина Валерьевна.
— Спасибо, Ирочка! — поблагодарила ее Анна Сергеевна. — Спасибо тебе, дорогая. — И, обняв секретаршу своего мужа, тихо заплакала, спровоцировав и Серафиму на слезы.
…. Посещение зоопарка и впрямь доставило Серафиме немало удовольствия, и она поблагодарила Серафима.
— Это действительно было здорово, спасибо тебе, Серафим! Удивительно, но ты почему-то всегда знаешь, что мне нужно!
Они сидели в небольшом уютном кафе на Остоженке и ожидали свой заказ. Серафима проголодалась к вечеру, оставшись не только без обеда, но и без какого-либо перекуса в течение дня.