Сорок имен скорби
Шрифт:
— Да, ты жутко расстроена.
Делорм сидела полуобернувшись и смотрела в окно на крошечные снежинки, сопровождавшие их с тех пор, как они покинули Торонто. С парковки выехал фургон, развозящий газировку «Поп-Шопп», по стеклу туда-сюда ходили «дворники». Помолчав, она сказала:
— Когда я была маленькая, мне казалось, что это место больше похоже на космический корабль, чем на солнечные часы.
— Мне тоже так казалось. И до сих пор кажется.
Там, в этом прошлом, на том месте, откуда уехал фургон, отец помогал маленькой дочери справиться с молнией на теплой куртке; на девочке была ярко-зеленая шапка с хвостиком, доходившим ей до пояса. Пар от их дыхания
— У тебя ведь ребенок в университете, да? — Видимо, мысли Делорм двигались по тому же маршруту: газировка, детство, родители, дети.
— Ну да. Ее зовут Келли.
— На каком она курсе?
— На втором. Изящные искусства. И традиционные тоже, — не утерпев, добавил он.
— Мог бы к ней заехать. У нас было полно времени.
— Келли не в Торонто. Она учится в Штатах. — И это вам хорошо известно, детектив Делорм, несмотря на этот маленький невинный спектакль. Занимайся своим спецрасследованием, изучай меня, если это твоя обязанность, но не жди, что я буду тебе помогать.
— Почему в Америке? У тебя жена оттуда?
— Ее мать — американка, но Келли не поэтому туда поехала. Йель, можно сказать, — лучший художественный вуз на континенте.
— Такой знаменитый университет, а я даже толком не знаю, где он.
Или Делорм не притворяется? Кардинал не мог сказать наверняка.
— Нью-Хейвен. Штат Коннектикут.
— Все равно не знаю, где это. В смысле — где Нью-Хейвен.
— Прямо на побережье. Там не очень-то красиво. — Давай, не стесняйся, Делорм, спроси теперь, как я это потянул. Откуда взял деньги.
Но Делорм просто удивленно покачала головой:
— Йель. Потрясающе. И что, ты говоришь, она там изучает?
— Изящные искусства. Келли всегда хотела стать художником. Она очень способная.
— Умница, судя по всему. Не желает идти работать в полицию.
— Умница.
Пока они ехали сквозь метель на север, атмосфера в машине была напряженной. Один из «дворников» все время взвизгивал, проходя по ветровому стеклу, так что Кардиналу хотелось оторвать его. Он включил радио, выслушал одну фразу из песни (Джони Митчелл исполняла «По обе стороны») и вырубил приемник. На подъезде к Грейвенхёрсту по обочинам шоссе стали появляться первые камни Докембрийского щита. [10] Подъезжая к этой первой каменной россыпи, Кардинал всегда чувствовал, что по-настоящему приближается к дому, но сейчас он ощущал лишь тяжесть в груди.
10
Докембрийский щит (плато Св. Лаврентия) — геологическая область вокруг Гудзонова залива площадью около 5 миллионов квадратных километров, покрывает значительную часть Восточной и Центральной Канады.
Утром Кардинал позвонил Дайсону от экспертов: надо было держать его в курсе дела. Прежде чем он успел что-то сказать, сержант заявил:
— У меня к тебе пара слов, Кардинал.
— Какие же?
— Маргарет Фогл.
— Что такое?
— У меня в руках еще горяченький факс из Ванкуверского полицейского управления. Выясняется, что мисс Фогл, вопреки предположениям некоторых, вовсе не стала жертвой убийства в нашем чудесном городе. Выясняется, что она в Ванкувере, жива-здорова, у нее родился ребенок. — Ликование в голосе Дайсона отлично угадывалось
— Что ж, это хорошо, — отозвался Кардинал. — Если человек жив, это всегда хорошо.
— Не кисни, Кардинал. Все мы делаем ошибки.
Кардинал сдержал в себе раздражение и как можно суше передал новости от экспертов.
Когда они проезжали мимо Брейсбриджа, где боковые дороги лишь смутными линиями виднелись в вихрях снега, Делорм вновь стала вслух размышлять о «музыкальном» направлении в деле. Обмениваясь предположениями, они оба как-то взбодрились. Кардинал начал понимать, что хорошее отношение Делорм ему небезразлично. Видимо, тут все дело в ее выразительных чертах лица, в этих серьезных глазах. Другой причины быть не может: они слишком плохо друг друга знают.
Ну хорошо, подумал Кардинал, споря с собой. У тебя четкое ощущение, что партнер за тобой наблюдает. Каков наилучший способ справиться с этим неприятным положением вещей, не слишком при этом выдавая себя? Он решил, что лучше сделать все возможное, чтобы помочь ей. Без особой демонстративности способствовать ее изысканиям во всем: позволить забраться в его рабочий шкаф, в его стол (если она еще туда не заглянула). Черт возьми, надо будет и домой ее пустить. Самая опасная улика против него — Йель, и об этом она уже знает. Скорее всего, больше она ничего не раскопает, по крайней мере — пока.
Едва проехали Хантсвилл, Кардинал ощутил, что он снова на своей территории. С ребятами из Торонто всегда было приятно работать, и ему была по душе цепкость и сноровка тамошних профессионалов. Но он любил север: девственные просторы, каменистые холмы, леса, глубину и ясность неба. А больше всего ему нравилось чувствовать, что он работает для тех самых мест, где вырос, защищает те края, которые защищали его в детстве. Карьерные перспективы были куда шире в Торонто, не говоря уже о более высоком жалованье, но этот город никогда не был для него родным.
Родной дом. Внезапно Кардиналу захотелось, чтобы рядом с ним сидела Кэтрин. Эта боль всегда пронзала его неожиданно. Он мог часами думать только о деле, которое расследует, и потом вдруг замечал, как у него в груди нарастает напряжение, боль и голодное желание. Он хотел, чтобы Кэтрин была сейчас с ним, даже безумная, со всеми своими бредовыми фантазиями.
Темнело, и падавший за окнами машины снег превратился в кружевную завесу.
Снег продолжался и на следующий день, когда Кардинал и Делорм сидели в кабинете у Дайсона, а тот читал им выдержки из психологического портрета убийцы, составленного Королевской конной полицией. Кардинал недоумевал, каким образом сержанту уголовной полиции удалось добиться от штаб-квартиры в Оттаве столь быстрого ответа. Видимо, провода факсов так и гудели. А теперь (Дайсон, по обыкновению, балансировал на грани пародии на самого себя) он язвительно комментировал документ, который с таким трудом добыл.
— «Анализ фотографий осложнен тем, что лишь один снимок соответствует собственно месту убийства. Верхняя часть шахты на острове не дает никакой информации». Ах вот как. Просто чудесно. — Дайсон обращался к докладу, который держал в руках. — Сообщите мне еще что-нибудь новенькое.
Не поднимая глаз, он пролистал страницы две, выхватывая из текста то один, то другой пункт.
— «Причины летального исхода различны… асфиксия… нанесенная травма…» Болтовня, болтовня, еще болтовня… «Нападение на мальчика осуществлено, когда последний сидел… лицом к нападавшему, что показывает: он знал нападавшего и до определенной степени доверял ему…» Ну, это все нам и без того известно.