Сорок монет
Шрифт:
— Я вот твёрдо знаю, что не смогу полюбить никого, кроме тебя.
Неожиданно её красивое лицо заволокла печаль. Стараясь скрыть непрошенные слёзы, она отвернулась. Ханов торопливо поднялся, обнял её за плечи и поцеловал в мокрую щеку.
— Вот ведь ты какая… — растрогался он. — Ну, куда это годится?
Алтынджемал всхлипнула и потянула носом, словно ребёнок.
— А ну, погляди на меня! — продолжал утешать её Ханов, поворачивая к себе.
В это время с улицы донёсся приглушённый сигнал
— Кажется, приехал Чары, — сказал он и, отпустив Алтынджемал, поспешил к дверям.
Чары стоял у порога и смущённо царапал себе нос.
— Пустым вернулся? — сразу заключил Ханов.
— Я, Каландар-ага, всё вверх дном, перевернул, нигде не нашёл, — виновато объяснил парень. — Даже буфет на вокзале прочесал.
— Зачем тебе вокзал? В таких случаях надо ехать прямо в ресторан дяди Ашота.
— Был я там… Говорят, ни одной бутылки не осталось.
— Не мог на меня сослаться? Или посулил бы побольше… Сразу бы дали хоть сто бутылок.
— Я уж чего только не говорил, Каландар-ага.
— Неужели правда кончилось?.. Где бы нам всё-таки найти? Уж очень сегодня нужно… Ты вот что сделай, Чары. Поезжай к председателю райпотребсоюза. Если спит — подними. И передай, мол, я велел. Пусть умрёт, но достанет.
Чары нехотя кивнул и уехал.
Когда Ханов вернулся, Алтынджемал сидела за столом и вытирала глаза, пряча от него лицо.
Бессильный перед женскими слезами, он не знал, как её успокоить. Некоторое время он, прикусив губу, молча смотрел на неё издали, а потом вдруг потерянно спросил:
— Что ж мне теперь — отпустить Шекер на все четыре стороны?
Вероятно, Алтынджемал не ожидала такого. Она даже вздрогнула и сразу повернулась к нему.
— Что ты сказал?
— Я говорю, развестись мне, что ли?
— Зачем толковать о несбыточных вещах, Каландар? Ты же с этим не справишься!
— Почему не справлюсь?
— Сердце тебе не позволит! Легко ли сказать женщине, которую любишь, с которой живёшь, дескать, ты свободна.
Разговор снова прервал короткий сигнал машины. Ханов вышел и убедился в тщетности своих надежд.
— Как ты смел снова вернуться пустым! — налетел он на Чары.
— А что я могу сделать, Каландар-ага, если его нет дома?
— И ты спокойно уехал? Зачем ты мне здесь нужен? Мне шампанское нужно! Пойми же ты, дурак!.. Ну, его нет, зато чуть подальше — колхозная лавка. И продавец живёт в двух шагах оттуда. Не мог за ним съездить?
— Ай, Каландар-ага… Среди ночи поднимать людей…
— Чего стесняешься? Ведь это я тебя посылаю! Нет, ты не стыдливый — ты ленивый!
— Считайте, как хотите, Каландар-ага. Конечно, будет лень, если за день намаешься на ремонте машины…
— Ах, вот оно что! — Ханов с силой толкнул парня так, что тот с трудом удержался на
Не помня себя, Ханов вернулся в комнату, где всё располагало к миру и безмятежности, но долго ещё не мог унять злость. Когда он снова расположился на ковре, Алтынджемал осторожно спросила:
— Чего ты гоняешь парня среди ночи?
— Просил достать шампанского, — неохотно ответил он.
— Что вдруг?
— Напиться хочу!
— Ты, кажется, и без того уже отведал?
— И ещё буду пить. И тебя заставлю!
— Мне вино не нужно, Каландар.
— Если тебе не нужно, то мне нужно. Я сегодня должен напиться, моя Алтын!
— Пусть так! Но чем беспокоить парня, сказал бы мне. Ведь тот коньяк, что ты принёс тогда, так и остался нетронутым. — Она открыла холодильник, достала оттуда бутылку коньяка и поставила перед ним. — Вот, пей сколько хочешь!
— Ай, я хотел вместе…
— Считай, что вместе и выпили. Ужинать будешь?
— Я не голоден.
— Без закуски не годится.
— А что у тебя есть?
— Для тебя что-нибудь найдётся.
— Почему для меня? И ты со мной поешь. — Уже остыв после стычки с Чары, Ханов улыбнулся. — И выпьешь тоже.
— Ты ведь сам знаешь, что коньяк я не пью.
— Ничего с тобой не случится, если ради меня сделаешь один глоток. Кстати, говорят, что нынешние молодые женщины, такие, как ты, пьют только коньяк.
— Мне нет дела до этих женщин, Каландар. В мире так много интересного… — Алтынджемал глубоко вздохнула и задумчиво покачала головой. — Знаешь, Каландар, перед твоим приходом я всё думала о судьбе одной женщины. Её зовут Евгения.
— Кто эта Евгения? Твоя знакомая?
Алтынджемал расхохоталась.
— Ну, чего смеёшься?
Боясь, как бы её смех не обидел Каландара, она сразу стала серьёзной:
— Есть такая удивительная книга — «Евгения Гранде». Написал её Бальзак. Великий французский писатель. Вот, взгляни. — Она взяла небольшую книжку, лежавшую перед зеркалом, и протянула её Ханову. — Очень хорошая книга. И люди в ней — словно живые. А про любовь тут!..
Ханов взял книгу, повертел её в руках и положил рядом.
— В книгах и в кино всякое бывает… — нетерпеливо посматривая по сторонам, заметил он. — Знаешь что, об этом поговорим после. А сейчас тащи, что там у тебя есть. И давай выпьем!
— Ты что, хочешь напоить меня, чтобы я разговорилась? — опять со слезами в голосе сказала Алтынджемал. — А я ведь и без того молчать не собираюсь.
— Я знаю.
— Если знаешь, открывай свою бутылку! — невесело проговорила она и расстелила перед ним скатерть.
Ханов поднялся и сам достал из буфета стопки. Налив чуть-чуть Алтынджемал, он наполнил свою стопку доверху.