Сорок третий номер…
Шрифт:
Любую машину остановят на первом же пикете. Там наверняка уже знают о беглеце. Воспользоваться электричкой – тоже крайне опасно. Вокзалы кишат патрульными, у каждого – ориентировка, а поезда даже в обычное время прочесываются пограничниками. Чтобы выбрать правильный путь, беглецу нужно понять логику тех, кто за ним охотится, найти слабое звено в их рассуждениях, ухватиться за факт, который им неизвестен, и сделать его козырем в игре.
У Голоты такой козырь был. Деньги! Его преследователи даже не предполагают, что он может попросту
– Скажите, – Андрей обратился к худощавому молодому человеку с портфелем, спешащему мимо, – а где поблизости магазин модной одежды?
– Модной? – молодой человек смерил Голоту насмешливым взглядом.
– И строгой, – добавил тот.
– Здесь есть магазин московской фабрики «Большевичка», – подумав, ответил юноша. – Это метров сто после перекрестка с улицей Ленина.
Спустя час Андрея Голоту было не узнать. Щедрые чаевые, которые он раздал работникам магазина, сделали свое дело. На нем прекрасно сидел серый полушерстяной двубортный костюм. Под него была специально подобрана голубая сорочка с отложным воротником и с запонками на манжетах. Широкий, модный темно-синий галстук в строгую полоску был похож на те, что повязывал себе диктор программы «Время». Завершали ансамбль лакированные осенние туфли на высоком каблуке, длинное серое драповое пальто с белым шарфом и тяжелая войлочная шляпа с узкими полями.
– Мне это… побриться и модную прическу с укладкой, – распорядился он, усаживаясь в кресло салона красоты «Карельская мечта». – И вот еще что… Хочу окраситься хной.
– Зачем? – удивился мастер. – Вам к лицу седина.
Андрей взглянул на себя в зеркало и обомлел. Он стал совершенно седым.
– Жена… – пробормотал Голота. – Ей гнедые по душе. – И вздохнул: свою несуществующую жену он вспоминал сегодня и водителю ЗИЛа, и приемщику в ломбарде, и даже настырному типу в болоньевой куртке.
Белое пятиэтажное здание горкома партии находилось на небольшом, украшенном флагами бетонном пятачке, почему-то именуемом площадью Революции. За ним угадывался крохотный скверик с редкими голыми деревцами и уснувшими детскими качелями. Напротив, через дорогу, за добротным деревянным забором с надписью СУ-25 готовилось строительство неизвестного грандиозного сооружения – то ли универмага, то ли научно-исследовательского института. В створ ворот был виден необъятных размеров котлован. Поодаль чернели безжизненные бульдозеры, похожие на подбитые в сражении танки.
В этот час в окнах горкома еще горел свет. Труженики идеологических полей заканчивали свой рабочий день много позже простых смертных.
Голота поднялся по ступеням, распахнул массивную деревянную дверь и решительно шагнул внутрь.
Женщина в форме старшины милиции вопросительно подняла глаза на вошедшего.
– Я восемь раз просил, – раздраженно сказал Андрей, – чтобы урну не ставили так близко к проходу!
– А вы… – дежурная запнулась. – В мои обязанности…
– Давайте, я в девятый раз попрошу! – насмешливо перебил ее Андрей. – По-моему, стыдно! Входит, не входит в обязанности – какая разница? Одно дело делаем, товарищ… – Он прищурил глаза, ожидая ответа.
– Скворцова, – пробормотала сбитая с толку женщина.
– Товарищ Скворцова, – с удовлетворением закончил Голота.
Та, поколебавшись, сняла трубку:
– Михал Михалыч, уборщицы заступили на смену? Здесь просто…
Голота постучал пальцем по телефонному аппарату:
– И пусть дверные ручки протрут!
– Здесь просто нужно урну переставить, – пробормотала женщина. – И еще ручки дверные… Нет, не переставить… Протереть… – Она подняла глаза на странного посетителя, но тот уже важно проследовал к лифту.
На третьем этаже Андрей потоптался возле информационной доски, изучая штатное расписание и часы работы партийных деятелей, потом спустился по лестнице на один этаж и стремительно прошагал по ковровой дорожке до конца коридора.
Помощник второго заместителя первого секретаря горкома партии оказалась миловидной особой лет двадцати пяти в строгом брючном костюме и гладко зачесанными назад белокурыми волосами.
– Здравствуй, Надюша… – Голота устало опустился на стул и положил свою шляпу перед девушкой.
Та открыла рот.
– Копышта мне назначил на шесть, но я совсем замотался, – продолжал Андрей, вытирая платком лицо.
– Он не мог вам назначить на шесть… – нахмурилась Надюша, но нахальный посетитель не дал ей договорить.
– Весь день с Радецким пробегали, – пожаловался он. – И на заводе были, и на двух строительных объектах. Даже не обедали! Но зато мне есть чем порадовать Евгения Игоревича!
– Его нет! – почему-то шепотом сказала девушка. – Уже три часа, как на совещании.
– Ну что ж… – Голота забрал свою шляпу со стола и поднялся. – Как появится, передай ему, что все в порядке. Этот… из Петрозаводска, остался доволен всем.
– Кто остался доволен? – насторожилась Надюша.
Андрей развел руками:
– Да журналист из республиканской газеты! Евгений Игоревич все волновался, как бы чего не случилось! Вот и передай ему, что все в порядке.
Девушка раскрыла журнал.
– А как фамилия журналиста? – она пролистала несколько страниц.
– Гольденберг, – не моргнув глазом, ответил Андрей. – Заслуженный щелкопер. К нему прислушиваются там, наверху… – Он задрал подбородок и устремил глаза в потолок.
– Не записан почему-то, – девушка закусила губу. – Ладно, доложу, что все в порядке.
– Спасибо, милая, – расплылся в улыбке Андрей. – Счастливо тебе.
Он надел шляпу и направился к выходу, но в дверях, спохватившись, обернулся:
– Надюш, а машин на сегодня нет уже?