Сороковник. Части 1-4
Шрифт:
Он произносит эту тираду, словно не замечая моих очередных попыток высвободить хотя бы одну руку. Невольно я вслушиваюсь. Одна из последних фраз неожиданно меня цепляет.
— А как же мы, кто приходит со стороны?
— А у вас свои демиурги, — легко отвечает собеседник. — Вот пусть они о вас и заботятся. Если они спокойно позволяют вас выдёргивать — значит, на то ваша воля.
— Ты хотел сказать — их воля? — машинально поправляю.
— Нет, дорогая. Ваша воля. Если ты сюда попала — ты этого хотела, хотя бы где-то там, в глубине своей робкой трепетной души. Просто на ваших желаниях
Гад. Психолог доморощенный. Хватаюсь за последнюю возможность четь как-то его ущипнуть.
— И всё-таки ты на чужой территории. Не боишься, что хозяева выгонят?
— Не-а, — отвечает он беспечно. — С чего бы это? Я ведь свой. Если не наглеть, то можно ненадолго здесь зависнуть. Однако, дорогая, — и руки, державшие меня, снова меняются. Сейчас это изящные аристократические кисти, привыкшие, впрочем, не только дам под локоток поддерживать и подсаживать в седло, но и время от времени вынимать благородный меч из не менее благородных ножен. — Мы заговорились, Иоанна, а у меня ещё множество дел. Надеюсь, ты не в претензии, что я слегка с тобой пооткровенничал. Но я же не твой мрачный воздыхатель, я не оставлю тебя до утра недвижимой: как только я тебя покину, ты освободишься. До скорого свидания, дорогая.
Меня нежно в очередной раз обнимают за плечи.
— Да, чуть не забыл, — деловито сообщает он, — имей в виду: твоя Анна — всё же человек.
Я чуть не подпрыгиваю на месте.
— Почему — всё же?
— Потому что другие проекции — тупые бессмысленные копии своих оригиналов. Они создаются мною добротно, но достаточно экономно — с максимальным запасом энергетики на сорок дней. Надо сказать, ты поставила меня в тупик, сиганув от меня в другой мир, где я тебя чуть… — Голос сбивается. — Неважно. Затем перенеслась в свой — вопреки всяким правилам не умерев и не пройдя финал. Но, интереса ради, я решил подыграть обстоятельствам.
— Но как же правила? Я ведь не должна существовать с ней в одном мире!
— Правила? Ни на йоту не нарушены, дорогая. В момент, когда ты своей красивейшей пятой точкой приземлилась у собственной двери, проекция стала человеком. Дорогая, это нетрудно. Я сотворил на своём веку столько живых существ, настоящих генетических шедевров, что вложить душу в готовое тело — не проблема. Если уж один мой родственник сумел вдохнуть жизнь в глиняное создание… Однако я разболтался. Становясь человеком, невольно приобретаешь кое-какие его недостатки. Так вот, ты можешь запросто быть с Анной в одном мире. Отметь эти слова, просто запомни, как любят говорит твои друзья. Нет, давай-ка уточним: ты — в своём мире — можешь находиться с ней рядом сколь угодно долго. Ещё не знаю как, но я это использую и, будь уверена, и ничего при этом не нарушу.
— Как же ты меня достал, — говорю в сердцах. — Зачем ты вообще явился? Зачем тратишь своё драгоценное время?
Тихий смешок.
— Поверь, я трачу его только в своих интересах. Ведь я замкнут на них, я эгоист до мозга костей, — о, вот ещё одно интересное выражение, применимое к персонификации… А чем тебе не нравится наша беседа? Несмотря на лёгкий эротический декор, она достаточно содержательна, ты просто поймёшь
Я чувствую, как он нежно целует меня в затылок и поднимается с дивана, чтобы уйти. И вдруг до меня с запозданием доходит последняя фраза.
— Стой! — я безуспешно пытаюсь крутануться на месте. — Ты врёшь! Это не может быть бонусом, потому что квеста не было! Сейчас только восемнадцатые сутки — а третий квест должен случиться только в третьей декаде!
— И-ива, — и снова насмешливый голос Маги заставляет меня болезненно вздрогнуть. — Ты же у меня первая Обережница. Считай, что твой личный Сороковник — демо-версия в ускоренном режиме, ведь для нового персонажа можно и сдвинуть сроки, не так ли? До встречи в Финале, дорогая!
Плед сжимает меня всё сильнее, и вдруг я с ужасом осознаю, что стиснута каменными глыбами, которые давят на меня со всех сторон. Каким-то образом я очутилась в той самой пещере, откуда недавно чудом спаслась, и снова я под завалом, но в этот раз Николаса рядом нет, и некому укрепить свод защитной сферы, а кольцо дона не справляется, камни всё тяжелее. Вот-вот — и затрещат мои рёбра…
Закричав, инстинктивно рванувшись, я вскакиваю — и едва не падаю с дивана. С отвращением, как ядовитую медузу, отбрасываю плед.
— Ива? — встревоженный Ник появляется из детской. — Ты что? Приснилось что-то?
— Мама? — вслед за ним выскакивают девочки. Золоточешуйчатый Рикки, скользнув мне на грудь, тревожно заглядывает в лицо.
Я перевожу дух. Сон. Пусть это будет сон.
— Приснилось, — и даже пытаюсь улыбнуться. — Будто снова в пещеру попала, только не выбралась.
Николас подсаживается рядом, большой, надёжный. Уж он-то никогда не станет строить козни за спиной, я знаю. Но едва он собирается положить мне руку на лоб, — я непроизвольно отшатываюсь.
Он смотрит удивлённо.
— Ива? Я не понял, ты что — меня испугалась? Ну-ка, скажи быстро, что тебе сейчас привиделось?
Потираю лицо ладонями. Глупо. И стыдно признаться, что на какой-то миг во мне зародилось страшное подозрение: что Николас и есть Мир. Демиург. Игрок.
Глупо. Теперь я всех и каждого буду подозревать?
Не всех, мрачно констатирует внутренний голос. Только тех, чей облик тот негодяй принимал во время вашей чудной беседы…
Бр-р-р. Меня передёргивает.
— Родственница? — строго повторяет Николас. — Кошмары — это не шутка. Давай проясним всё сразу. Если пустить дело на самотёк — может статься, скоро вообще спать не сможешь. Позволь, я помогу. — И вновь тянет ладонь к моему лбу. На этот раз я просто отстраняюсь.
— Не нужно, правда. Это просто скверный сон. Прошёл — и пусть себе.
Он колеблется. Девочки подсели рядом на корточки, встревожено заглядывают в глаза. До чего же он похожи, в который раз невольно отмечаю, а сердце захлёстывает теплая волна умиления и любви. И я никому не позволю испортить мне радость от того, что я дома. Конечно, это был всего лишь сон, вызванный стрессом, страхом и усталостью. Всё утрясётся, потому что здесь мне и стены помогают.