Сорванная маска

Суханова Ольга

Кристиан снова услышал шорох за ширмой и понял, что принц задернул рогожу. До Антеса было еще далеко, но Верт уже начал присматривать место для ночлега. Сначала на дороге путникам встретился замызганный покосившийся трактир, такой убогий, что даже привычные ко всему Рихард и Феликс дружно скривились. Потом – гостиница, в которой не оказалось хороших комнат. Но почти у самых городских стен для его высочества наконец нашлось подходящее место – чистая и добротная гостиница, где была своя конюшня со свободными денниками. На втором этаже оказалась уютная, хорошо обставленная

комната, вполне достойная принца. Верт внимательно осмотрел ее, проверил, куда выходит окно, и лишь после этого быстрым кивком показал остальным, что все хорошо. Даниэль Нортер, закутанный в длинный широкий плащ с огромным, низко опущенным капюшоном, поднялся по лестнице и тихо велел принести ужин ему в комнату.

Хозяин гостиницы, мигом почувствовавший в Рихарде аристократа, тут же предложил ему вторую приличную комнату, но Верт отказался, решив, что переночует вместе со всеми внизу, на тюфяке в просторном общем зале. Других постояльцев в гостинице пока не было. За окнами начало темнеть, в зале тоже был полумрак. Эльза, взяв на кухне еду и вино, понесла все наверх, в комнату принца, и было понятно, что она оттуда вернется только к утру. Кристиан попросил у хозяина свечу, осторожно поставил ее на краю стола и принялся за свои бумаги.

– Ложитесь после ужина, – негромко сказал Рихард Феликсу и Плетке и кивнул в сторону тюфяков на полу. – К полуночи я тебя разбужу, – добавил он, обращаясь уже к Феликсу, – а потом, под утро, поднимешь Плетку, она тебя сменит.

На столе тем временем появился только что вынутый из печи пирог с зайчатиной, потом – огромная сковорода, на которой красовалась яичница с салом.

– Прикажете вина? – уточнил хозяин.

Верт кивнул:

– Соларского.

Он наполнил всем бокалы, но сам к вину едва притронулся. Кристиан был погружен в свои записи, его спутники, уставшие за день в седле, за ужином почти не говорили, и Феликс с Плеткой собирались уже наконец вытянуться на своих тюфяках, как вдруг снаружи, пока еще издалека, донесся топот копыт.

Верт, расслабленно сидевший за столом, в один миг неуловимо подобрался, словно в нем сработала какая-то скрытая пружина. Феликс и Плетка тоже насторожились. Топот приближался. Окна и двери теплым летним вечером были распахнуты, и все увидели, как перед гостиницей остановилась карета, запряженная парой серых лошадей, и еще двое всадников. Рихард и Феликс обменялись быстрыми взглядами, и Кристиан понял, что они оба в любой миг готовы к броску.

– Стража или хорошие наемники, – еле слышно, одними губами, произнес Верт. – Очень хорошие.

Феликс кивнул, соглашаясь, Плетка тоже ответила утвердительным жестом. Оба всадника казались рослыми и крепкими, мужчина на козлах выглядел и вовсе гигантом. Дверца отворилась, из кареты вышел еще один мужчина, в котором стать и движения тоже выдавали воина. Он обернулся к экипажу, почтительно подал кому-то руку, и следом за ним показалась женщина. Длинный широкий плащ прятал ее фигуру, но не мог скрыть горделивую осанку и грациозные движения. Капюшон был отброшен назад, и Кристиан еще издали увидел,

что дама молода и красива – так красива, что, пожалуй, может посоперничать даже с Эльзой. А то и превзойти ее.

Ни на дверце кареты, ни на чьей-либо одежде не было никаких гербов или других опознавательных знаков, но молодая путешественница, несомненно, принадлежала к самой высшей знати: великолепные лошади и в упряжке, и у всадников, переливчатый шелк плаща, вышколенные сопровождающие – все это говорило о богатстве и благородном происхождении.

Опираясь на руку спутника, дама вошла в зал. Двое всадников и кучер остались у входа. Хозяин гостиницы, при виде явно очень богатой гостьи мигом позабывший про Рихарда и его спутников, кинулся к порогу.

– Добро пожаловать, госпожа, добро пожаловать! – залебезил он. – Желаете переночевать или просто поужинать?

– Поужинать и переночевать, – с холодной высокомерной улыбкой ответила девушка.

Ей было не больше двадцати, но важная осанка и надменное выражение лица делали ее немного старше. Светло-золотистые волосы покрывала тонкая шелковая сетка, украшенная искрящимися самоцветами. Голубые глаза ярко сверкали, но блеск этот казался ледяным.

Гостья стояла, едва переступив порог, и пока не проходила дальше. Мужчина замер за ее спиной, остальные трое так и оставались снаружи, за дверью.

– Кристиан, – тихо, еле слышно шепнула Плетка, – я передвину твою свечу? А то мне прямо в глаза…

Он кивнул. Каторжница осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, передвинула плошку со свечкой. Теперь лицо ее скрылось в темноте, и ни хозяин, ни новая гостья не могли бы его разглядеть, тем более что Плетка распустила волосы и перебросила их набок, скрывшись за густой темно-каштановой волной.

– Прикажете накрыть вам? – медовым голосом ворковал хозяин.

– Да. И приготовьте лучшую комнату.

– У меня свободна прекрасная комната, – закивал трактирщик, явно радуясь, что Верт с полчаса назад отказался от нее. – А ваши люди? Комната только одна, но я сейчас принесу тюфяки, чтобы все они могли разместиться здесь.

Девушка пожала плечами:

– Мои люди обойдутся соломой на конюшне или где-нибудь в пристройке. Еду им тоже можете отнести туда.

Она обернулась, властным кивком отпуская мужчину, который до сих пор стоял в дверях у нее за спиной. Потом незнакомка сбросила шелковый плащ и, оставшись в дорожном платье, устроилась за другим торцом длинного стола, явно стараясь держаться подальше от чужих людей. Хозяин сновал вокруг нее, ловко расставляя еду.

– Да, и еще, – требовательно произнесла девушка.

– Слушаю, госпожа, слушаю.

– Эти гости приехали раньше?

Трактирщик растерянно взглянул на Верта и его спутников.

– Да, госпожа.

– Хорошо, ничего не поделать. Но больше никого не пускайте. Если из-за этого у вас останутся пустыми еще комнаты на ночь – я оплачу.

– Что вы, что вы, госпожа! Ужинайте и отдыхайте. Простите, у меня нет женской прислуги, кроме грубой кухарки, и я не смогу предоставить вам…