Сорванная маска

Суханова Ольга

– Тьфу, скотина. Хоть бы предупредил.

– Не успел. Только задремал – и вы тут. Да не бойтесь, вы ж почти не приближались.

– Не было девки, значит?

– Никого не было.

Он выждал несколько минут, и только потом, убедившись, что преследователи и правда ушли, приподнял покрывало.

– Ну, выбирайся.

Девчонка вынырнула. Впрочем, нет, не девчонка, – так ему только поначалу показалось, слишком уж невысокая и тонкая. Сейчас Рихард понял, что перед ним вполне взрослая молодая женщина. Лет двадцати, а то и постарше, наверное.

– Спасибо, – тихо пробормотала она. – Почему ты меня не выдал?

– Потому что вооруженные

мужчины не должны охотиться на безоружных женщин.

– Я с каторги сбежала.

– Я слышал.

Она отбросила от лица прядь темных, свалявшихся от грязи волос, и Рихард заметил татуировку на руке. Ничего себе. Не просто каторга, а пожизненная. Девушка перехватила его взгляд, но промолчала.

– А если бы они не ушли? Стали бы меня искать?

– Пришлось бы подраться, – неожиданно улыбнулся он.

– Ты не очень-то выглядишь для драки.

– Ничего, на пару минут меня бы хватило.

– Их там четверо.

– Значит, по полминуты на каждого, – он осторожно подвинулся, приподнимаясь на тюфяке чуть повыше. – Меня зовут Рихард.

Лицо девушки вдруг померкло.

– Я… я не хочу вспоминать свое имя. И врать тебе не хочу, ты меня спас. На каторге меня прозвали Плеткой, пусть будет так.

Прозвище ей, быстрой и резковатой, и в самом деле подходило.

Что же у нее за имя, если даже каторжная кличка лучше этого имени?

– Как скажешь, Плетка так Плетка.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Вряд ли ты удирала с каторги, прихватив корпию и чистое полотно.

– Не оставлять же тебя так.

– Ничего страшного, не привыкать.

– Точно? – она отступила к двери, свет из проема упал на лицо, и Рихард обратил внимание на высокие резковатые скулы и необыкновенно красивый рисунок ее бровей. – Ладно. Мне надо удирать. Спасибо тебе.

Плетка выскользнула из избушки так же стремительно, как несколько минут назад влетела в нее. Он плотнее завернулся в покрывало, закрыл глаза и то ли забылся, то ли заснул. А когда проснулся – заметил рядом мешок из рогожи. Рихард дотянулся до мешка, развязал веревку и в уже сгустившихся сумерках принялся перебирать содержимое.

Небольшая бутылка вина, ржаная лепешка, два яблока, кусок копченой баранины. Полотняные бинты, чем-то щедро пропитанные, – похоже, заживляющей смолой.

Он засмеялся и ребром ладони отбил бутылочное горлышко – ковыряться с сургучной пробкой было лень.

Спасенная девчонка почему-то запомнилась – хотя что за ерунда, Рихард и видел-то ее всего несколько минут. В начале мая, когда разлившиеся реки вернулись в свои русла, а дороги окончательно подсохли, Верт стал готовиться к походу, чтобы к августу точно уж довести принца до грота Небесного суда. Принц хотел взять с собой дюжину стражников, но Верт отговорил его – отряд, движущийся по Истаралу, сразу бы привлек внимание, а вот скромная повозка бродячих лицедеев могла спокойно раскатывать по любым дорогам. Перед отъездом Рихард покупал все необходимое на городском рынке. Приобретать что-то на территории Истарала ему не хотелось, чтобы не привлекать лишнего внимания, а тут, в стороне от границы, можно было спокойно все найти, – и Верт, никогда никому не доверявший выбор снаряжения и оружия, сам направился на рынок. Он придирчиво разглядывал каждую мелочь – от котелков и фляг до теплых войлочных ковриков и одеял из овечьих шкур. В шорном ряду он задержался около одного из прилавков: амуниция там была дороговата, но очень уж хорошо

сделана, и Рихард раздумывал, сумеет ли он уговорить прижимистого принца Даниэля на лишние расходы. Возле соседнего прилавка в раздумьях топтался грузный мужчина – судя по одежде, не слишком удачливый купец – а рядом вертелся мелкий тонкий мальчишка с бумагами в руках. Мальчишка быстро читал вслух бумаги, составленные на мудреном силийском, и тут же пересказывал их купцу простыми словами.

Рихард застыл. Он узнал эту гордую осанку, низковатый голос, эти тонкие точеные руки. Руки, кстати, сейчас были в дешевых перчатках с обрезанными пальцами. Ну еще бы.

– Обратите внимание, господин, – мальчишка указал на какие-то строки, – тут написано, что если после сделки прошло три дня и вы не заметили никаких недостатков в товаре, то дальше продавец ни за что не отвечает.

– Меня это не устраивает, – возмутился купец, обращаясь уже не к мальчишке, а к продавцу. – А ты ступай, свое отработал, спасибо.

В ладонь парнишки легла монетка. Парень отвернулся от купца, скользнул взглядом по торговым рядам в поисках новых заказчиков.

– Неплохо смотришься в мужской одежде, – тихо усмехнулся Рихард.

Синие глаза с испугом уставились на него, но уже через миг Плетка улыбнулась в ответ:

– Оклемался, значит?

– Давно уже, – Верт снова окинул ее взглядом, отметил про себя, что драную тюремную робу девушка сменила на не менее драные штаны и куртку. – У тебя все хорошо?

Плетка резко вскинула голову и прикусила губу.

– Помощь не нужна, спасибо.

– Ты давно в последний раз спала в нормальной постели, не вздрагивая при каждом шорохе? – спросил Рихард, разглядывая темные синяки под ее глазами. Ни голодной, ни совсем уж оборванной Плетка не выглядела, но он видел, что беглая каторжница совершенно измотана.

– Все в порядке, – упрямо повторила она.

Со времен Вильгельма Нортера и его приобретения замка род Вертов жил в просторном доме неподалеку – Фредерик Верт купил тогда дом для будущих потомков, понимая, что обосноваться в приграничных горах пришлось надолго, на несколько поколений. Сейчас Рихард оставался в этих хоромах один – его младшая сестра вышла за силийца и давно перебралась к мужу, а родители решили на старости лет пожить в теплых краях, приобрели небольшой замок у моря и уехали туда вместе со всей челядью. Рихард же вполне обходился конюхом, кухаркой и парой слуг.

– А если я тебе предложу безопасное место, где ты сможешь отдохнуть и спокойно решить, что тебе дальше делать?

Плетка посмотрела на него в упор.

– Я каторжница, Рихард. Беглая каторжница.

– Да, помню. Идем?

Ответить она не успела – к Рихарду подбежал один из торговцев.

– Господин Верт, вы спрашивали, сколько у нас еще тех веревок? Я отправил сына в кладовку, чтобы пересчитать.

– Да. Я загляну позже, спасибо.

Он кивком отпустил торговца и поймал на себе взгляд темно-синих глаз.

– Верт? – переспросила Плетка, чуть склонив голову набок. – Вы… вы что, Рихард Верт?

– Да.

– Небесные судьи, я должна была сразу понять!

– Так что, идем?

Каторжница на миг замерла, потом быстро ответила:

– Да.

В трактире у самого входа на рынок Верта ждал слуга с лошадьми, туда же один за другим сбегались посыльные от торговцев, принося оплаченные Рихардом седла, попоны, вяленое мясо и другие покупки. Рихард протянул слуге монету в четверть иста и кивнул, указывая на сложенные в углу вещи: