Сорвать банк в Аризоне

Никифорович Григорий Валерьянович

Я знал Зиновия — он почему-то обижался, когда его называли просто Зямой, - еще с той поры, когда мы оба учились в 30-ой средней школе, что на улице Революционной. Мы не были близкими друзьями, но относились друг к другу с симпатией. Зиновий был аккуратным, подтянутым и очень умным, но маленького роста и совсем не спортивным. После школы я поступил в Политехнический институт на энергофак, а он — в Белорусский университет на математику. Время от времени мы встречались, и я знал, что он хоть и попал в аспирантуру, но диссертации защитить не смог и стал работать в каком-то НИИ где занимался, в основном, программированием. Таким образом, к тому времени, когда он, как и все наши знакомые евреи, начал поговаривать об отъезде, хорошая специальность у него в руках

уже была. В положенный срок он уехал, и, по слухам, неплохо устроился в Чикаго. Когда, лет через десять, туда приехали и мы, Зиновий был уже почти стопроцентным американцем — уверенным в себе свободным человеком, почти полностью сохранившим буйную курчавую шевелюру. На вновь прибывших он походил только тем, что тоже постоянно носил костюм и галстук. Однако те донашивали свои советские запасы, а Зиновий каждые полгода покупал новую пару, поскольку, как он объяснял, в фирме, где он работает, иначе нельзя. В Чикаго мы стали гораздо ближе, встречались чаще, иногда даже вспоминали родную школу и Зиновий объяснял нам с Раей, как правильно жить в Америке. Надо признать, что его советы во многом помогали — например, это он первый подсказал мне, что пора, по его стопам, податься в программисты.

Откровенно говоря, программист я был еще тот. Вся моя подготовка ограничивалась курсами по программированию, на которых я как-то отсидел три месяца по разнарядке нашего проектного института в Минске. Но года полтора тому назад в Америке состоялся всеобщий призыв в программисты под лозунгом «Ошибка-2000», если кто еще помнит о такой. Под самый конец тысячелетия американцы вдруг жутко испугались. Им показалось, что банковские и прочие программы, написанные много лет назад, перепутают новый двухтысячный год и тысяча девятисотый, поскольку на обозначение года, по тогдашней экономии машинной памяти, отводилось всего две цифры. Под это дело в программисты брали всех, кто мог хоть как-то отличить компьютер от просто телевизора. Со страшным скрипом, скрежетом и конечно с новыми ошибками новобранцы переписали старые программы на четыре цифры. Разумеется, впереди всех — даже впереди индусов и китайцев — были наши люди, раньше всех сообразившие, какая замечательная халява подвернулась. К сожалению, конец халявы предвиделся ровно первого января двухтысячного года, и большинству переписчиков предназначено было вновь оказаться за воротами — в том числе и мне.

Так вот, когда уже стало ясно, что сразу после встречи Нового 2000 года я окажусь не у дел, Зиновий позвонил мне и предложил встретиться в субботу у меня на улице Калифорния, где я тогда жил — это на северных окраинах Чикаго, там, где собственно город Чикаго переходит в пригород Скоки. Еще точнее, это рядом со знаменитой улицей Диван, которая имела все шансы стать чикагской Брайтон-Бич, если расположившихся было на Диване русских потихоньку не потеснили бы индусы. Сам Зиновий давно жил в своем доме в очень неплохом пригороде Гленвью, гораздо севернее — в Чикаго чем севернее, тем богаче и престижнее.

Разумеется, Зиновий был приглашен на обед, приехал, мы выпили и закусили, и он спросил у меня, знаю ли я, что в данный момент происходит на бирже, или, как он сказал, на маркете. Убедившись в моем невежестве, он объяснил, что маркет круто и уже давно идет вверх — особенно все, что связано с компьютерами и программным обеспечением. Люди, купившие, к примеру, год назад акции фирмы «Майкрософт», уже окупили свои вложения чуть ли не трижды. А цены на акции некоторых маленьких, но перспективных компаний поднялись в десятки раз. В подтверждение своих слов Зиновий вытащил из папки толстенный номер газеты «Уолл-Стрит Джорнел» с итогами третьего квартала. Таблицы акций все были исчерканы разноцветными карандашами — Зиновий провел большую работу, — и из них было видно, что Зиновий говорит правду.

В такой ситуации, сказал Зиновий, не заработать на этом подъеме может только ленивый. Он сам уже кое-что вложил в маркет, причем вполне успешно, а теперь предлагает заняться инвестициями и мне.

Признаться, я рассмеялся. На квартиру,

хозяйство, автомобили, мой и Раисы, — в общем, на жизнь, — мне тогда хватало, но это было почти и все. А ведь надо было хоть что-то отложить на будущее, для дочери. Поэтому сама мысль о том, чтобы найти деньги еще и на вклад в маркет, была в самом деле смешной. К тому же, сказал я Зиновию, допустим, я куплю акции на общую сумму долларов двести — больше не могу, — и через год получу целых пятьсот, а то и шестьсот. Все равно, мои денежные проблемы это не решит. А свободных двухсот тысяч долларов — чтобы получить пятьсот тысяч, — у меня нет. Да и ты мне вряд ли одолжишь столько — это ведь не как когда-то, до получки.

Зиновий, однако, не смеялся. Вместо этого он сказал, что одолжить двести тысяч он, конечно, не может, но может подсказать, где их взять, чтобы обернуть через биржу и получить гарантированную прибыль. Он продумал и просчитал абсолютно надежную и простую комбинацию, как именно это сделать. Но комбинация требует участия двоих, поэтому он предлагает мне вступить в долю. Доходы мы делим ровно пополам, причем никакого вступительного взноса не требуется. Более того, небольшие начальные расходы он оплатит сам. Он предлагает сотрудничество именно мне, поскольку он знает меня всю жизнь, и уверен, что обмануть его я не способен.

Последняя фраза прозвучала несколько двусмысленно — уж не считает ли он меня полным идиотом, - но Зиновий тут же меня успокоил. Во-первых, сказал он, имеется в виду именно моя честность и порядочность, а не что-нибудь иное. Во-вторых, вся комбинация основана на умелом использовании компьютеров, а в этом, нельзя не согласиться, Зиновий разбирается куда получше меня. Хорошо, сказал я, объясни идею, а там посмотрим. По требованию Зиновия, я поклялся, что сохраню его замысел в тайне — дал, так сказать, подписку о неразглашении, — и Зиновий начал излагать свой план.

Прежде всего, он объяснил, как покупают и продают акции через Интернет. Существует несколько сайтов — адресов на Интернете, — принадлежащих брокерским компаниям, тем, которые получили право торговать акциями на бирже. Любой желающий может открыть свой счет в такой компании, положить на него какую-то сумму, и в ее пределах заказать покупку акций по своему выбору через Интернет, заплатив компании-посреднику минимальные комиссионные. При этом компания гарантирует, что с момента получения заказа до момента покупки акций пройдет не более тридцати секунд — иначе заказ будет выполнен бесплатно, без комиссионных. Те же правила действуют и при продаже акций. Брокерские компании дают также возможность следить за ценами акций почти в реальном времени, с запозданием всего на пять-семь минут.

Таким образом, если, к примеру, ты купил тысячу акций по пятнадцать долларов штука в час дня, а к двум часам их стоимость уже пятнадцать долларов тридцать центов, то, продав их в этот момент, ты заработаешь по тридцать центов на каждой акции, итого триста долларов.

В этот момент моя жена Рая, которая не сводила с Зиновия глаз, заметила, что такой способ разбогатеть — покупать дешево и продавать дорого, — известен испокон веку. Если знать заранее, какие акции подымутся, а какие упадут, то и работать не надо было бы. На это Зиновий, пришедший к нам, кстати, один, без жены, похвалил Раину сообразительность. В этом-то, сказал он, вся соль его замысла. Он не собирается сидеть и ждать, опустятся акции или поднимутся — он сам будет управлять их повышением или понижением.

Если бы я не был в приятном состоянии легкого алкогольного опьянения, наш разговор на этом бы и закончился. При всем моем уважении к Зиновию я не стал бы выслушивать такие фантазии, тем более, что обычно спокойный Зиновий уже явно возбудился. Он ослабил узел галстука — пиджак он так и не снимал, — и, хотя его лицо оставалось, как всегда, бледным, кончики ушей уже явно покраснели. Но тогда я рассудил, что гостя, пусть даже и фантазера, прерывать не годится. В конце концов, до сих пор ничего, кроме хорошего, мы от Зиновия не видели. Поэтому я промолчал, а Зиновий продолжил.